Мать подарила свою часть квартиры чужому человеку

ОТ АВТОРА: 30 ноября аккуратно одетая женщина зашла в редакцию, поздоровалась и ненадолго замолчала. «Это я задавала вопрос о слабоумной родственнице (опубликован в №48 от 29.11.2017. – Прим. авт.).

- Тихо признается она. – Правда, я надеялась, что можно будет обойтись без суда. Денег на адвокатов у меня нет». Посетительница в растерянности и не знает, что ей делать. Ведь речь идет о ее матери.

Вкратце ситуация такова. Маме Лили (имя изменено - Прим. авт.) 83 года, они живут в девятиэтажке Заводского района. Их двухкомнатная квартира приватизирована на двоих в равных долях. По словам Лили, их отношения с матерью никогда нельзя было назвать теплыми, а в последние несколько лет пожилая женщина как будто задалась целью отравить жизнь своему единственному ребенку.

- А совсем недавно, это случилось в сентябре 2017 года, во время очередного скандала мама выкрикнула: «Я тебе еще сделаю плохо, на помойке останешься», - вспоминает Лиля. – Я оторопела, а она похвасталась, что подарила часть квартиры, которая принадлежит ей, сыну нашей соседки.

Потом, когда страсти немного улеглись, Лиля сходила к тете Рае, которая всю жизнь прожила с ними в одном подъезде этажом ниже. Та, пряча глаза, сначала отнекивалась, а потом подтвердила слова матери.

- Я тогда ее спросила, как же так, тетя Рая, вы же меня с детства знаете. У вашего Вадика и так две квартиры, зачем ему еще эта часть в старой «двушке»? На что она ответила странное: «Ну ты же, Лилечка, о матери совсем не заботишься, в квартире у тебя грязно, а вдруг вообще уедешь, а Вадичек рядом, поможет всегда», - рассказывает женщина.

Сильно волнуясь, женщина поясняет:

- Да и вообще, за что лишать меня квартиры, в которой я всю жизнь прожила? Грязно, да, но благодаря кому? Моей маме. Вы не поверите, у нас на полу в коридоре газеты раскиданы, в ванной висят рваные тряпки, балкон весь забит каким-то старьем… А навести порядок я не могу. Стоит только попытаться что-то выкинуть – сразу крик: «Не трожь мое, а то я тебе полицию вызову». Я как-то купила хороший палас в коридор, так она его сразу же, без моего согласия, продала.

Заметив мое удивление и недоумение, Лиля предлагает поехать к ней в гости, чтобы я могла сама убедиться в правдивости ее слов. Я соглашаюсь, а пока мы едем, она рассказывает историю своей жизни.

Ее родители получили эту «двушку» на автовокзале в 1976 году от завода «Химмаш», где в то время работали. До этого они жили в заводском общежитии, где Лиля и родилась в 1972 году. По ее словам, долгожданным и любимым ребенком она была только для папы, мама в лучшем случае относилась к ней равнодушно.

- Когда мне исполнилось четыре года, мы как раз только переехали, она отправила меня к своей матери, в деревню Котово Урицкого района, где я прожила до школы. Это были лучшие годы моей жизни, - вспоминает Лиля.

Когда девочка пошла в школу, мама почему-то, не стесняясь ни родственников, ни соседок, прочно повесила на нее эпитет «дурочка».

- Да, я училась неважно, но зато книжки очень любила читать. Во все детские библиотеки была записана. И знала всегда побольше своих одноклассников, - вздыхает Лиля.

И добавляет.

- Детство у меня было странное. Материнской ласки я никогда не видела. Жили примерно все одинаково: наш двор – весь из заводских. А посмотришь, у девчонок и велосипед, и радиола с пластинками, а у меня – ничего. Вы не поверите, но у меня даже детских фотографий нет. То ли меня не фотографировали, то ли мать все выбросила, я от нее ответа вразумительного так и не добилась.

Лиля еще много рассказала подробностей из своей жизни. Как за ней, 14-летней, во двор выбегала мать, и, обзывая ее непечатным словом, загоняла домой. Как она мечтала после строительного техникума уехать работать в Москву, но в середине 90-х было очень страшно отправляться туда одной. Так она и осталась жить с матерью. Как не вышла замуж, потому что мать отвадила всех женихов. Как мать специально встает в пять утра, когда Лиле надо собираться на работу, и закрывается в ванной, чтобы та не могла нормально помыться.

- Недавно заявила мне: «Ты много воды льешь! В прошлом месяце 100 кубов использовала». Я возразила, что 100 кубов – это олимпийский бассейн, физически невозможно за месяц столько использовать. Но она махнула на меня рукой и закрылась в комнате. Ее любимая присказка: «Я жизнь прожила, я лучше знаю» и невозможно ничего доказать, - рассказывает Лиля.

Наконец мы приехали. Квартира оказалась точь-в-точь как рассказывала Лиля. На полу – газеты, на вешалке в закутке напротив кухни – гора старых курток, на антресолях – грязные мешки. Дверь в одну из комнат заперта на ключ.

- Мамы сейчас нет, она, когда уходит, всегда запирает свою дверь на замок. Не знаю, от кого уж прячется?! Вы, пожалуйста, когда она придет, не говорите, что из газеты, а то мне попадет, - смущенно просит Лиля.

Открыв дверь в небольшую самодельную кладовку, Лиля демонстрирует стопки тарелок, переложенных серой бумагой, которую использовали в магазинах еще в советские годы. Рядом неплохие кастрюли, сковороды, чашки. Все – новое, но видно, что лежит очень давно.

Между тем на кухне облезлые алюминиевые кастрюли соседствуют с эмалированными мисками, на которых отколоты края. Ванна и туалет выглядят более-менее прилично лишь за счет красивой кафельной плитки. Лиля поясняет, что несколько лет назад она все лето колымила на ремонтах чужих квартир, поэтому ей удалось немного преобразить свою. Но красоту стен в ванной портят ржавые жестяные ведра и тазы, кучей наваленные под раковиной, рваные тряпки на батарее.

Среди этого хаоса островком спокойствия выделяется комната Лили. Аккуратный, даже немного спартанский интерьер: ничего лишнего, но все на своих местах. Действительно, много книг. Но для полноты картины мне хочется увидеть и комнату ее мамы.

Пока мы пьем чай, Лиля осторожно рассуждает, можно ли считать поведение ее матери, в частности, намеренное захламление квартиры и дарственная чужому человеку, признаком психического расстройства.

- Иногда просыпаюсь, а мама стоит надо мной и что-то говорит, - рассказывает Лиля. – Я спросонья спрашиваю, что случилось? А она в ответ: «Чтобы все сделала, как я сказала». Переспрашиваю, но она молча уходит. А потом скандал закатывает, что я что-то не сделала. Или может ночью на кухне окно открыть. А видите, какая у меня щель под дверью широкая: сквозняком весь холод затягивает, я простужаюсь. Прошу: мама не открывай ночью окно. Бесполезно просить, не реагирует. А у себя в комнате форточку забила гвоздями.

Еще Лиля спрашивает, можно ли вызвать психиатра на дом, чтобы врач обследовал маму без ее согласия. Я обещаю еще раз отправить запрос в компетентные органы.

- А ведь, главное, папа, когда умирал в 1997 году, матери сказал: тебе – усадьба и земля в Котово, а Лиличке – квартира, - вздыхает женщина. – Но мама мало того, что располовинила квартиру, так еще и подарила свою часть чужому человеку. Кстати, и деньги за усадьбу пропали: мама, когда продала ее, вложила всю сумму в какие-то акции, а они сгорели.

Лиля уходит, чтобы встретить маму, и оставляет дверь в коридор открытой. И я невольно становлюсь свидетелем не совсем приятной семейной сцены.

- Долго идешь, - слышно ворчание. – Что стоишь, смотришь? Сапоги мне расстегни! Поторапливайся! Что ты застряла там? Вот дура-то!

Я выглядываю из комнаты и застаю такую сцену. Лиля на коленях стоит перед матерью и пытается аккуратно расстегнуть заевшую молнию на сапоге. В это время женщина, приговаривая, «Идиотка! Не так делаешь! Ничего не умеешь!», тычет пальцами ей в затылок. Даже присутствие постороннего человека ее ничуть не смущает.

- Вот всегда так, - вздыхает, поясняя ее поведение, Лиля. – Я и уколы ей делаю, и шью, и телевизор настраиваю, и ухаживаю. Но все равно не мила. Все, что ни сделаю, не так!

Пока Лилина мать возится на кухне, мне удается быстро осмотреть ее комнату. Даже беглого взгляда хватает: хаос в коридоре – легкий беспорядок по сравнению с ее спальней. Такие завалы вещей, тюков, коробок, стопок газет и прочего хлама я видела только в английской телевизионной передаче про уборку. В ней хозяева так заваливают ненужными вещами свои дома, что сами там уже жить не могут, и просят помощи у отряда добровольцев.

Поговорить же с женщиной мне не удалось. Проигнорировав мое «Здравствуйте», она заперлась у себя в комнате, лишь выкрикнув из-за двери: «Лилька, провожай гостей, а то ходят тут, грязь носят».

На прощание я советую Лиле все-таки обратиться за помощью хотя бы в бесплатный юридический центр. Наверняка, у их адвокатов в практике были подобные случаи. Лиля соглашается и добавляет с надеждой:

- Может быть, и кто-то из ваших читателей сталкивался с такой ситуацией, вдруг решат поделиться своим опытом решения этой проблемы.



подпишитесь на нас в Дзен