Затворница из Пошибайлово, или как псковскую Агафью Лыкову напали трое бандитов

Этот маршрут вблизи Бежаницкой возвышенности мог бы стать экстремальным для любителей старины, но вот, поди ж ты, приглянулся мародёрам и грабителям. Именно здесь в стороне от больших дорог в полном одиночестве 20 лет живет Тамара Никитина   ОТ РЕДАКЦИИ: трое отморозков напали на беззащитную 81-летнюю женщину, связали, избили и забрали гробовые деньги. Нет, наша бабуля не монашка, не старообрядка, хотя желает всем добра. Скорее всего, она последняя страдалица отгремевшей войны. Ушел «в астрал» Об этой новости журналисты узнали от неравнодушной читательницы Надежды КАЗАКОВОЙ из Дедовичей, пригласившей в гости к «нашей Агафье Лыковой», мол, «места там покруче любой тайги будут, да и проводник найдется». Но жизнь в деревне, вероятно, меряется какими-то своими мерками. Местный «Сусанин» две недели как оказался в запое – в соседней деревне Телятниково. Именно туда я и приехал из Порхова, отмотав с нашим водителем Александром Зоммерфельдом 50 верст. Но на пороге чужой избы нас встречали «благим матом» лишь собаки, не пуская к ушедшим «в астрал» хозяевам и проводнику Григорию. Последний как раз и жил на полпути к бабе Тамаре и носил ей продукты. К счастью, остальные жители были добрее и разговорчивее, но посмотрели на меня, как на безумца. – Дороги до Пошибайлово, сынок, нет давно, – сказала мне Нина Алексеева из крайней избы. – Сперва надо пройти лесом километров 7 до Прохвоталова (до избы того самого Гришки), а потом – вдоль столбов километра 4. Главное – никуда не сворачивать, а то заблудишься. Было бы мне лет 60, я бы свела тебя, а так не бывала там с 90-х годов, – с грустью сказала собеседница.   Цепь с неба исчезла На дворе – жара, 32 градуса. За плечами рюкзак с гостинцами, в воздухе – море слепней, трава по пояс. Через 4 километра тело ныло, как у загнанной лошади, сердце выскакивало из груди. Хотелось плюнуть на всё, но останавливали красные поля, заросшие клевером, и щемящие душу дали. От жажды спасали лесная земляника и щавель. Где-то сбоку, на горизонте, виднелась Судома. Та самая гора, на которой согласно легендам свисала с облаков цепь и судила-рядила здешний люд, пока один хитрец не обманул небеса. Цепь-оберег исчезла, как и чувство защищенности. Впереди, к северу, находился неповторимый Вышегород со своей знаменитой церковью Михаила Архангела, построенной героем войны 1812 года генералом Бибиковым. Именно здесь, по утверждению исследователя Людмилы Васильевой, бывали Пушкин и Лермонтов. Ну, а между этими горами спряталась деревня Сафроново с остатками барских фундаментов и сожжённое в войну вместе с жителями Овсянниково. Совсем рядом были дома деревеньки Артюшкино, из которых мародеры вынесли все иконы и утварь. Правда, об этом я узнал позже от самой затворницы.   Камни из космоса Вот и Прохвоталово. Привал, чтобы не умереть от жары. Сейчас ни души… Лишь заросшая бурьяном изба с черными глазницами без занавесок. Рядом – одинокий «путинский» телефон, перекрученный ветками лозы. И ни гудка… А раньше, согласно статистическо-географическому словарю Порховского уезда, в 1896 году в 23 домах здесь жило 58 мужчин и 60 женщин. Кругом дедовские вековые липы, а за исчезающей деревней – таинственные камни с неземными рисунками. На одном – антенна, на другом множество «плывущих» в одном направлении рыбин, на третьем – лицо. Но последнее – уже игра мха и моего воображения. До Пошибайлово топал тупо вдоль столбов, один из которых чудом держался на проводах, причем в метре от земли. От возможности заблудиться меня спас едва различимый след полицейского УАЗика, проложенный неделю назад (бабе Тамаре везли фотографии предполагаемых бандитов).   Чуть живая изба Сам дом затворницы спрятался в низинке, и снова «путинский» убитый телефон. Но трава вблизи покосившейся от времени избы была выкошена. Вокруг почти идеальный порядок. На пороге увидел совсем не старую женщину, лет эдак не больше 70. Баба Тамара была в валенках, шерстяных штанах и свитере (пар костей не ломит).   Хозяйка нисколько не удивилась моему приходу, только охала: «Надо ж, дошел, ахти тошна лиха». Тут же пригласила в избу, дала воды и вскоре называла меня Олегушкой. Гостинцы пришлись кстати, особенно хлеб, булка и крупа. А вот про сахар забыл, только соль взял. – Спасибо, Олегушка, а то Григория давно не было, – посетовала баба Тамара. Слово за слово, мы разговорились. Два часа в доме с подпертым потолком и стойким запахом чада от буржуйки пролетели незаметно. В памяти до сих пор - добрый голос собеседницы.   «Бездетная я, так уж вышло» Дальше позволю себе выкинуть мои навязчивые вопросы и оставить лишь откровения самой «Агафьи» – Тамары Сергеевны. – Родилась я, Олегушка, в Порхове в 1935 году, 8 января, на улице Свободы, там и крестили меня, – начала свой рассказ хозяйка, словно о другой жизни. – Братьев и сестер не было. Тетушка Мария работала учительницей в Бутырках – в паре верст отсюда. А вообще они родом с мамой из-под Волышова, только не знаю, из деревни или усадьбы. Лошадей там выращивали. В 1941 году тётя сказала родителям: придёт немец – приезжайте ко мне. Не знаю, откуда она про войну знала. Отца (Никитина Сергея Васильевича – ред.) сразу забрали на фронт, и оттуда он не вернулся. Мы с мамой (Анна Ивановна Никитина – ред.) собрались и ушли к тётушке. На дороге у самых Бутырок я увидела икону Спасителя с картинами жития, сказала маме, что надо взять. Может, он и спас нас потом. Про войну вспоминать не хочу, слава Богу, что целы. В Бутырках жили до 1950 года. Тётя учительствовала, мужа у неё так и не было, мать работала уборщицей. Потом, когда из Пошибайлово уехала учительница с мужем, Мария попросилась сюда, и мы переехали с ней в большой довоенный дом (см. фото). Всего здесь было 32 избы вместе со школой. К нам ходили дети из Прохваталово и Скубца. Со слов бабы Тамары, здесь она закончила 7 классов, и тётушка отправила племянницу на работу в Дедовичи. Потом Тамара вернулась домой – присматривать за старенькими сестрами. Ребят не стало, школу сделали начальной. Тетушка лежала в Пожеревицах в больнице, там её и схоронили. Мать заболела и умерла в 1984 году, могила в Вышегороде. – Нет, замужем я не была, Бог не дал, наверное, бездетная, Олегушка, – выдохнула баба Тамара и посмотрела на божницу. – Правда, позже был сожитель да быстро умер. Ездила я отсюда работать до пенсии на лошади за 15 верст, в совхоз «Навережский», с Сергеем, Гришей, Володей Остовницким. Медаль мне была дадена за честный труд. Да украли её бандиты эти. Когда одна осталась, не помню, порядочно живу. Вот, собственно, и вся жизнь, но я не жалуюсь. В огороде все посажено, картошка, гряды. Сама шевелилась, сама дрова заготавливала. Свет вот в избе горит, и слава Богу.   «Ой, ребятушки, ловите их» Даже о свалившихся на её голову бандитах баба Тамара говорила как-то без злобы. – До 15-го года всё было хорошо, – заключила по-деревенски бабушка. – Беда случилась нынче, 25-го мая, в Вербное воскресенье. Может, кто поднаузыкнул. Днем явились трое, молодые, я их из чулана видела. В коридоре встретила. Сначала про дорогу спросили, потом воды попросили и ушли. Думаю, надо бы в печку дровец принести, только на улицу вышла, и вдруг возвращаются. Неладное почуяла. Потом мне говорили, что надо было убежать, а куда? – Нам бы покурить, – с вызовом заявил один из них. – Спичек дай! – Ну, спички-то у меня есть, сейчас принесу, – отвечаю, я ж простая. И только повернулась, как один, высокий такой, схватил меня сзади и на землю. Били чем-то, но не руками. Может, сознание потеряла, боли не чувствовала. Через день только поняла, что вся грудина синяя. Другой, тот, что поменьше, давай руки заламывать назад и связывать. Нет, ничего я у них не просила, ничего не делала. Третий в стороне стоял, всё свитер на нос натягивал и кепку на глаза опускал, чтоб не запомнила (как будто я его не видела). А потом в избу меня поволокли. – Где деньги? Где телефон? – спрашивают. – В комоде, – отвечаю, так все шкафы и комоды перерыли. Когда поняли, что больше с меня нечего взять, закрыли на мётку с коридора и улицы. Хорошо, хоть не подожгли. Но я потом сама встала, развязалась, рамы вытянула и вылезла вся разбитая... Сколько денег, Олегушка, забрали? А все, что на черный день хранила, – 26 тысяч. В одном месте лежали. Ещё, как я узнал, исчезли паспорт, медаль за хорошую работу, а из божницы – часы. – Ой, ребятушки, ловите этих бандитов, они ведь не одну меня так обойдут, – вздохнула в конце баба Тамара. Почему возвращалась? Все время меня не покидала мысль: и зачем ей в этой глуши одной мучиться?   – Я же всё время, Олегушка, тут жила, – как на духу призналась бабушка. – Не думала уезжать, пока здоровая была, а теперь уж привыкла, каждый год и копаю, и сажаю. Три курочки вот и петушок. Зимой печку топлю, на два дня каши хватает, желудок только болит, таблеток, может, каких надо. После бандитов, боюсь. Думаю, надо к Толе в Скубец перебираться. Это километра три отсюда. Дом хороший, надо бы ещё пожить, а этот валится. Да и Толя сказал: «Живи, не жалко. Будем печку и чугунку топить, дров много. У меня и ружье заряжено, всякие тут ходят».   Гармошка и молодая Гурченко Когда я собирался назад, заметил на скамейке гармошку. Тут же подумал, хорошо бы сфотографировать вместе. Но баба Тамара, словно прочитав мысли, ответила. – Ещё в школе мама меня отправила в Пожеревицы за обновками, а я вместо платья выбрала гармонь, так она мне понравилась. Сейчас уже поиспортивши, пищит, покупала-то при царе-кесаре. Тетка говорила, что мамка даже лучше меня на слух мелодии подбирала. На прощание баба Тамара не знала, что подарить в ответ. А когда увидела, что смотрю на необычный снимок Людмилы Гурченко в молодости, тут же сказала: – Эта давнишняя фотография, я нашла её, как и иконку. Даже сразу не поняла, что это Люся Гурченко. Она живая али нет? Возьми себе как память, – предложила баба Тамара. – Вот и ножик найденный возьми, чай, лесом пойдешь. Жаль, что позвонить не сможешь, телефон эти изверги украли. А за гостинцы спасибо. Но ничего мне сейчас не надо… Тропку-то от меня хоть маленько видать? – Видать, – ответил я, глядя, как баба Тамара пошла в свою покосившуюся избу. Не знаю почему, но на душе стало грустно. Послесловие В Телятникове Нина Васильевна Алексеева перекрестилась единственной рукой, когда увидела, что я вернулся (вторую потеряла в молодости на льночесалке). – Нашел, значит, нашу Тамару, а то уж тебя искать собрались, водитель вот в Порхов поехал, чтобы директора с журналистами привезти и следом пойти, – заметила хозяйка, сажая меня за стол отпиться с дороги чаем. – Холостой осталась у нас Тамара, потому что на танцы не ходила, всю жизнь работала не разгибаясь. Нас с ней звали в дом престарелых в Пионерном, да куда мы денемся, пока дюжие, и ноги ходят. На родине хочется жить, у своей избы. В дедовичской полиции, куда я позвонил во вторник, мне сказали, что сразу после ограбления они вывезли бабу Тамару в Скубец, но она сама вернулась назад. А ещё попросили не ставить материал сразу в номер, мол, в области таких случаев аж пять, и есть конкретные зацепки. Дай-то Бог. Олег КОНСТАНТИНОВ, Порхов-Телятниково-Пошибайлово   ОТ АВТОРА: дома я выставил в социальные сети снимки с нашей «Агафьей», сделав короткие подписи. Первыми, кто откликнулся, были сотрудники из «Мегафона», которые сами принесли в редакцию для Тамары Сергеевны мобильный телефон: «Знаем, что там работает только наша связь. Пусть пользуется бабушка на здоровье. Деньги на звонки и СМС мы положили. Главное, чтобы с людьми могла общаться». Что тут сказать, мир не без добрых людей. Вот теперь надо думать, как этот подарок и новые гостинцы (сахар) нашей бабе Тамаре передать. Ведь до осени, пока она картошку не выкопает, точно ни в какой Скубец не поедет. Это она сама мне заявила. Может, и электрики соберутся в те края и заменят упавший столб…   Наша справка: «КурьерЪ» установил, что отец Тамары был жив почти до конца войны: «Сержант Сергей Васильевич НИКИТИН, 1906 года рождения, шофер бензоперекачивающей станции полевого склада №1175 3-го Прибалтийского фронта награжден 18 октября 1944 медалью «За боевые заслуги», № записи 1508522498. Мобилизован в г. Порхове 24 июня 1941 года на службу БСП. «Из-за некомплекта шоферов безотказно служит один, бессменно, на месте выдачи и приема горючего и работу выполняет отлично». В списке погибших или пропавших без вести после войны не значится. Ещё одна загадка семьи Никитиных. P.S. На прощание баба Тамара своей рукой вывела в моем блокноте несколько строк пожеланий для читателей «Курьера», а значит для нас с вами.