«Следователь обязан понять, как человек дошел до края»

Руководитель Кораблинского межрайонного следственного отдела – о том, зачем нужна бумажная волокита и можно ли сохранить спокойствие, если на допросе… одноклассник  

«Семилетний мальчишка вот уже минут двадцать сидел передо мной, взахлеб рассказывая о своих приключениях с отцом: и как гуляли, и как играли, и о том, что в эти выходные поедут в какой-то парк. «А еще однажды, – говорит, – пошли на рыбалку, я закинул удочку, а у меня крючок за куртку зацепился! Так папа его – вот так, вот так – отцепил! Мы потом еще долго смеялись над тем, что я сам себя поймал!» Парнишка рассмеялся. Я слушал этот задорный смех, смотрел в его добрые горящие глаза и думал только об одном: в какой момент сказать, что отец за ним уже не вернется – его убили…»

Руководитель Кораблинского межрайонного следственного отдела подполковник юстиции Алексей МИНАШКИН на страже законности и правопорядка – более 20 лет, из них почти 17 – в следствии. За годы службы с чем только не приходилось сталкиваться, что только не доводилось видеть… А все равно каждое дело, что называется, пропускает через себя. И даже о событиях минувших лет говорит так эмоционально, как будто все это произошло только вчера. Он и сам признается: все чувства, которые удается – а как по-другому? – сдержать на работе, в итоге выливаются дома. А посему даже в выходные ноги как будто сами ведут в рабочий кабинет – просторный, светлый, со скромным декорациями и длинным столом, заваленным стопками документов. Мы, собственно, и встретились во время его отпуска.

 

Алексею Минашкину 39 лет. Он родился и вырос в Кораблине и не без гордости говорит, что знает здесь практически каждого жителя.

– Я учился в школе № 3, класс был большой – 42 человека: 22 девочки, остальные – парни. Мы очень дружили: бедокурили вместе, отвечали вместе, – делится воспоминаниями мой собеседник. – Конец 80-х – начало 90-х. Сами помните, какое время. Воспитывались на фильмах о «красивой жизни», где люди грабят-убивают и пересаживаются на красивые тачки, живут как в раю. Многие мои сверстники повелись на эти соблазны. Так, ровно половина нашего класса ушла в «криминал». Большинства из них уже нет в живых: как правило, они становились пушечным мясом для «состоявшихся» бандитов, и их убивали в разборках. Некоторые из однокашников получили длительные сроки. Другая половина нашего класса стали милиционерами и прокурорами. Я оказался в их числе – пошел по стопам отца-милиционера.

«Значит, так надо»

В 95-м году 17-летний Алексей сдал вступительные экзамены во Владимирский юридический институт МВД РФ. С первого раза поступить не удалось – завалил русский язык. Но юноша не отчаялся: целый год зубрил словарь – и со второй попытки все получилось.

– Основной приоритет в обучении отдавался оперативно-разыскной деятельности и криминалистике, – рассказывает Алексей Минашкин. – Преподавательский состав был очень сильный – в основном бывшие сотрудники милиции, которые имели за плечами огромный жизненный опыт.

Спустя два года со специальностью «оперативно-разыскная деятельность» молодой лейтенант приехал в Рязанское областное УВД и неожиданно для себя был направлен в Новодеревенский район (ныне Александро-Невский) в качестве… следователя.

– Почему меня так распределили, я не понимал, – признается он. – Следственная работа – это другая специфика, совсем не то, чему меня учили во Владимире и чем я в итоге должен был заниматься… Но что делать? Приехал туда, слез с электрички, перешел железнодорожные пути, нашел старенькое одноэтажное здание, вокруг которого разгуливали куры. Встретился с начальником следствия – женщиной, фамилию которой уже не вспомню. Выслушав, на кого я учился, она только вздохнула: «Поня-я-я-тно, надо найти тебе жилье». А с этим было особенно сложно, поскольку там в основном частный сектор. Как я потом узнал, многие ребята, кто после распределения попадал не в те службы, куда хотели бы, на что учились, – писали рапорты и уходили. Я хоть и тоже впал в тоску, но не представлял себя в какой-либо другой профессии, поэтому мысленно сказал: «Значит, так надо» – и поехал в Рязань за открепительным листом и удостоверением.

Судьба или совпадение, но в коридоре УВД его ожидала удивительная встреча.

– Рядом со мной стоял парень, мы разговорились. Оказалось, что он окончил Волгоградскую следственную школу, а сам родом из Новодеревенского района. Там у него дом и семья, но распределили в Скопин (менее 40 километров от Кораблина), да еще и в уголовный розыск, – рассказывает Алексей Минашкин. – Мы переглянулись, зашли к заместителю начальника отдела кадров УВД и попросили поменяться. Так я получил открепительное удостоверение оперуполномоченного Скопинского городского районного отдела внутренних дел.

Все не так, как в книжках

Новый сотрудник быстро освоился в коллективе. Но и сейчас вспоминает, что во время учебы совсем по-другому представлял свою работу.

– В книжках – одно, на деле – совсем иное, – говорит Алексей Минашкин. – Когда я увидел, как по-настоящему работают «на земле», первое время пребывал в настоящем шоке.

Это в фильмах того времени коварных преступников разоблачали милиционеры в форме и хоть и на отечественных, но маневренных машинах, а в жизни оперативники переодевались в грязную, потрепанную одежду, брали с собой бутылки из-под водки (алкоголя там, конечно, не было) и сидели в кустах – делали вид, что распивают спиртное, а сами в бинокль выслеживали наркодилеров.

– Те были хитрые: чтобы их не взяли, встречались там, где наркотики можно было легко скинуть. Проще всего это сделать на мосту через речку, – рассказывает собеседник. – Однажды в отдел поступила информация о том, что на мосту в районе поселка Металлург произойдет сбыт наркотических средств в крупном размере. Нас отправили на задержание. Я тогда работал всего пять дней и оперативную машину, на которой предстояло ехать, видел впервые. А это была старая ржавая «четверка». Когда в нее садился водитель и закрывал свою дверь, все остальные почему-то автоматически открывались. Происходило это и по ходу движения, и на поворотах. Но мы доехали, причем часа за полтора до планируемой операции. Один из сотрудников, с биноклем, наблюдал за мостом из здания неподалеку. Остальные ждали в машине. По сценарию в момент передачи наркотиков наш автомобиль должен был заехать на мост, и оттуда – как в блокбастерах – предстояло выскочить оперативникам. Наконец такая команда поступила! В считаные секунды колымага лихо оказалась на месте, но… после того, как водитель открыл свою дверь, остальные неожиданно заклинило. И перед глазами злоумышленников предстала следующая картина: через одну дверь – водителя – вылезли сразу пять человек и побежали к ним! Эти жулики так растерялись, что даже забыли скинуть в воду наркотик. Мы их задержали. Таким было мое первое знакомство с работой в уголовном розыске.

Но о других операциях, в которых предстояло участвовать молодому сотруднику, едва ли можно вспомнить с улыбкой.

– Работы хватало, – делится он. – Скопинский район и сейчас считается самым криминогенным в области, а то, что творилось там в лихие 90-е, до сих пор на устах. И не только местных жителей. Убивали на остановках, убивали во время футбольных матчей (однажды прямо на поле), там пропадали люди, парни проигрывали своих девушек в карты, и тела этих несчастных потом находили в лисьих норах…

Каждое утро ему приходилось вставать в половине пятого утра, чтобы успеть на автобус из Кораблина в Скопин. Иногда добирался на попутках. И так изо дня в день. Тем временем сложная экономическая ситуация в стране коснулась и правоохранительных органов. Зарплаты задерживали даже в милиции на два, а то и на три месяца.

– Сейчас это звучит дико, но тогда не то что на обед – на дорогу до работы деньги приходилось искать, – говорит Алексей Минашкин. – Хотя Скопину я очень благодарен за то, что узнал, каким должен быть по-настоящему хороший коллектив – где есть определенные понятия и правила поведения, где проблема одного автоматически становилась проблемой всех, поэтому и решалась зараз. Там никто ни от кого не отворачивался. Этот опыт мне пригодился спустя много лет, уже в должности руководителя Кораблинского межрайонного следственного отдела.

Но тогда, в конце 90-х, молодой оперативник мечтал перебраться в Кораблино, где жила его семья. И однажды такой шанс появился.

«Белая кость»

– В 2000 году начальник следственного отделения Кораблинского РОВД Владимир Хромов предложил мне перейти на должность следователя. Опыта подобной работы у меня не было. Но Владимир Дмитриевич заверил: «Ничего, разберешься, надо будет – помогу». Я согласился. Но когда он открыл сейф с папками уголовных дел – опешил: мне дали их 18! «И по двум делам скоро истекает срок, – сказал он, – так что не затягивай!» Конечно, первое, что меня поразило, – это бумажная рутина. Если оперативная деятельность – это больше общение с людьми, получение негласной информации, то следственная – кропотливая работа с документами, бюрократия. Вообще следователей в милиции всегда называли «белою костью». Ведь именно следователь выдает конечный результат, подытоживает и работу оперативных служб, и то, что, грубо говоря, нарыл сам.  

Привыкать к новой работе было нелегко. Компьютеры в отделе отсутствовали, а на кабинет, где работали два сотрудника, была всего одна печатная машинка – самая старая в отделе, Алексею она досталась от отца. Работать на этом нехитром аппарате приходилось по очереди. В итоге напарники договорились: Минашкин приходит на работу к 6 утра и успевает напечатать все, что нужно, напарник – к 10.

– Сначала я не понимал, зачем столько бумаг, – не без эмоций делится собеседник. – Теперь уже не представлю, как без них, ведь говорить можно до бесконечности, но слова к делу не пришьешь. Поэтому документация доказательств – основное в следствии. Не доведенный до ума процессуальный документ может сыграть в суде злую шутку – повлечь возврат дела для дополнительного следствия либо его прекращение, а значит, из-за твоей ошибки могут пострадать люди – или преступление окажется безнаказанным.

Около года следователь активно втягивался в новую работу.

– Спасибо Владимиру Дмитриевичу – не бросал. На самые сложные дела выезжали вместе: рассказывал, показывал, что и как делать правильно, – говорит Алексей Минашкин. – Работая в следствии, я начал напрямую контактировать с прокуратурой. И сейчас благодарен и бывшему прокурору района Николаю Васильевичу Маркину, и зампрокурора района Сергею Юрьевичу Панферову, которые поправляли, учили, а порой и заставляли переделывать… Безумно тогда злился на них, не понимая по молодости, зачем это надо. А сейчас благодарен.

Дела одноклассников

Быстрей других у 22-летнего следователя Алексея Минашкина получалось находить язык с несовершеннолетними преступниками. Руководитель отдела обратил на это внимание и отдал молодому сотруднику всё «по малолеткам».

– Конечно, были и другие дела, но основная специализация – эта, хотя по сути преступления, которые совершали дети, ничем не отличались от взрослых: кражи, грабежи, угоны, разбои и даже причинение тяжкого вреда здоровью, когда ребенок, например, наносил ножевые ранения взрослому. Разница лишь в том, что по несовершеннолетним требуется больше документации, в том числе от законных представителей. Впоследствии эта специализация мне очень пригодилась: дети, с которыми я общался в свои 20 с лишним лет, уже выросли, и у многих, увы, большой криминальный стаж. Так что мы периодически так и общаемся. Только уже в Следственном комитете. Я помню их дни рождения, с кем кто дружил, а кто с кем когда-то ссорился. И им, как это ни странно звучит, приятнее видеть знакомое лицо, и мне проще с ними общаться.

Это вывод – спустя годы службы. А поначалу увидеть на допросе знакомого совсем не означало, что работать будет легче. Скорее наоборот. Так, фигурантом одного из первых дел, которым пришлось заниматься Алексею Минашкину в качестве следователя, оказался… его же одноклассник.

– В отделение его доставили после угона машины у заместителя главы районной администрации, – рассказал собеседник. – Ранее был неоднократно судим и совершил это преступление, едва освободившись из мест лишения свободы. Я прекрасно понимал, что, если его отпустить, он совершит новые преступления. Поэтому у меня не было другого выбора, кроме как ходатайствовать об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Все ему объяснил. Он выслушал и спокойно ответил: «Лех, без обид. Я ворую – ты сажаешь. При возможности матери моей все объясни». В общем, не переживал в отличие от меня. Я же после разговора с ним понял, что не могу дальше заниматься этим делом – все-таки десять лет в одном классе учились, вместе выросли, во дворе вместе играли. Пошел к своему руководителю и попросил разрешить самоотвод. Тот строго так посмотрел на меня: «У тебя в классе сколько человек было? 42? А в параллельных? А с теми, кто младше на пару лет или старше, дружил? А на танцы ходил? Это и есть специфика малого города. Ты всех знаешь, и тебя все знают. И если по каждому знакомому просить самоотвод, лучше вообще не работать в органах!» Позднее фигурантами уголовных дел, которые приходилось расследовать, были и другие знакомые, в том числе однокашники… Но обид не было. Понятно, что человек оказывается в тюрьме не потому, что следователь так захотел, а потому, что сам преступил закон. Что же касается того, первого одноклассника… Он получил очередной срок, который, возможно, продлил ему жизнь. Освободившись, парень всего месяцев восемь погулял на свободе, а затем ввязался в нехорошую историю с распространением наркотиков и однажды, возвращаясь домой, был насмерть забит битами.

Понять преступника

В 2007 году, дослужив до майора в Кораблинском РОВД, Алексей Минашкин перешел в только что созданный Кораблинский межрайонный следственный отдел следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Рязанской области, в ведении которого находятся Кораблинский, Ухоловский, Сараевский и Сапожковский районы. Начинал с должности рядового следователя, спустя несколько лет стал заместителем руководителя, а с лета 2011 года (уже после реформирования СК России) был назначен на должность руководителя Кораблинского межрайонного следственного отдела СУ СК России по Рязанской области.

– Разница работы следствия комитета и следствия милиции – и в категории статей, – объясняет мой собеседник, – и в объеме следственных действий. К примеру, то, что лично я делал в милиции, – лишь треть от того, что приходится делать в комитете. Возьмем любое дело: там информация об обвиняемом начинается с момента его рождения, а не просто суть, что сделал и как сделал. Зачем такие подробности? Дело в том, что, когда следователь выясняет биографию подопечного – где учился, чем увлекался, какие конфликты были, какие странности в поведении, – удается лучше понять, как он дошел до края. Особенно это важно при расследовании таких страшных преступлений, как, например, двойные убийства, изнасилования, педофилия… Следователю важно и нужно понять: что тогда «щелкнуло» у человека в голове, чтобы совершить такое?

Расследованием уголовных дел в Кораблинском МСО занимаются пять следователей: заместители руководителя – подполковник юстиции Алексей МАСТЮКОВ и майор юстиции Максим СЕНИЧКИН; старший следователь майор юстиции Вячеслав БАРСУКОВ; старший следователь капитан юстиции Андрей ПТИЦЫН и следователь капитан юстиции Алексей ФЕТИСОВ.

  

О каждом из них можно было написать отдельный материал.

Например, в 2014 году Алексей Мастюков в числе группы следователей из разных регионов страны организовывал работу Следственного комитета РФ в Крыму.

Фамилии остальных сотрудников Кораблинского МСО часто мелькают в новостных лентах информагентств и на страницах газет, когда речь заходит об очередном громком преступлении.

«Двух пенсионеров убили и сожгли ради наживы», «Житель Кораблинского района утопил своего отца, который насиловал свою падчерицу», «Житель Сараевского района после ссоры повесил свою жену, а труп спрятал в выгребной яме», «Сельчанка пыталась задушить четырехмесячного сына», «Рабочий до смерти избил подругу на первом же свидании», «Пациент больницы признался, что в новогоднюю ночь убил приятеля»… Конечно, ни один громкий заголовок и ни один материал не передадут глубину человеческого горя и ужаса. Как в такие минуты наравне с сочувствием не отступать от служебного долга, делать свою работу и разобраться в случившемся – у каждого тактика своя.

Но отстраниться от человеческой трагедии зачастую не получается даже у настоящих профессионалов. И следующая история из уст руководителя Кораблинского МСО – подтверждение тому.

Месть двоих

В 2009 году в кораблинский отдел милиции поступило сообщение о без вести пропавшем молодом мужчине, который жил в райцентре вместе с 7-летним ребенком. Тревогу забили родители пропавшего: с их слов, сын никогда «вот так просто не исчезал», к тому же сам был ответственным и заботливым отцом.

А тут – словно сквозь землю провалился, оставив в квартире маленького мальчика. Мужчину искали в районе работы, в лесополосе – никаких следов. В беседе с ребенком выяснилось: за несколько минут до своего ухода отец принимал душ. В это время в коридоре зазвонил его мобильник. Мальчик ответил: на «том конце какая-то тетя» попросила позвать папу. Ребенок отнес телефон в ванную. Закончив разговор, мужчина передал сыну мобильник, чтобы не упал в воду. А тот, включив игру, ушел с телефоном в свою комнату. «Папа сказал, что придет поздно, но так и не вернулся», – плакал перепуганный парнишка.

– И тут оказалось, что мужчина забыл дома свой телефон – видимо, очень спешил, – рассказывает Алексей Минашкин. – В мобильнике мы нашли и последний входящий вызов, и ту самую «тетю».

Знакомой пропавшего оказалась местная жительница. Она подтвердила, что как-то встречалась с парнем, но уверяла: после свидания он пошел к себе домой, а она – к себе. Однако следователь заметил, что дама очень волнуется. А после более детальной беседы выяснились и чудовищные подробности этой истории.

Пропавший мужчина приехал в Кораблино из Кемеровской области после развода с женой. Ребенок некоторое время должен был пожить с ним. Парень устроился главным инженером на местный каменный карьер. И, со слов коллег, был весьма толковым, перспективным специалистом – и вообще порядочным человеком. Это в конечном счете и сыграло в его жизни роковую роль. 

 – В ходе расследования дела выяснилось, что на карьере работала некая шайка людей, которые занимались хищениями камня, делая на этом очень хорошие деньги, – рассказывает Алексей Минашкин. – Однако главный инженер это заметил – он буквально на глаз определял, что в машину отгружается больше щебня, чем по накладным, и требовал сгружать лишнее. Как можно догадаться, коллегам это не понравилось, ведь на протяжении предыдущих 5–10 лет они именно так и зарабатывали.

Однажды, после очередной такой сорванной «операции», рабочий с погрузчика и водитель грузовика отдыхали за распитием спиртного. Дойдя до кондиции, мужчины стали обсуждать ненавистного главного инженера, который все никак не дает им подзаработать. После очередной стопки решение проблемы возникло само собой – проучить наглеца. На том и расстались. И даже на следующий день, как говорится, «по трезваку», не оставили эту идею. Наоборот, четко продумали, что и как будут делать.

Для воплощения своего плана заговорщики решили заманить коллегу по работе в безлюдное место. У одного из них параллельно с семьей были долгие отношения с любовницей – как раз с той дамой «из телефона». Женщина она привлекательная, такая и инженеру должна была понравиться с первого взгляда. Ей и предложили поучаствовать в этой безумной авантюре.

Какие доводы они приводили в беседе – теперь остается только догадываться. Обещали, что не убьют, только поколотят. В итоге подруга, у которой, кстати, тоже была своя семья, почему-то приняла эту идею.

В назначенный день на автобусной остановке к молодому одинокому мужчине подошла красавица незнакомка, задав какой-то банальный вопрос из серии «как туда-то пройти». Они разговорились, и уже через пару минут парень оказался на крючке: предложил встретиться, и – о чудо! – незнакомка согласилась. Встречу запланировали на следующий день.

За пару часов до назначенного времени молодой человек купил цветы и шампанское. Забежал домой, покормил сына, принял душ, уложил ребенка спать, пообещав, что ночью вернется, и, окрыленный, помчался на свидание.

Сначала парочка гуляла по городу. Разговор завязался быстро – решили уединиться в посадках. Поклонник открыл шампанское, поднял тост за знакомство. В этот момент женщина как следует рассмотрела его: высокий – рост под 190, широкоплечий, дельный – не то что приятель-работяга. Неожиданно роковой красотке стало жалко своего ухажера. По плану она должна была завести его подальше, в лесной массив, но передумала и повела совсем в другую сторону. А когда ей стали названивать дружки с карьера, что-то неразборчиво ответила: мол, надо срочно домой.

– Тем временем злоумышленники поняли, что подруга пытается их обмануть, – рассказывает Алексей Минашкин. – Взяв на дело еще одного сообщника – втроем было больше шансов справиться, – поехали в посадки и там все-таки настигли парочку: вылетели из кустов и стали бить опешившего от неожиданности коллегу.

Мужчина отбивался как мог, но силы были явно неравны. Один из злодеев, в берцах, со всей силы ударил свою жертву ногой в затылок. Тот потерял сознание. Подумав, что парень убит, троица не придумала ничего лучше, как избавиться от тела. Двое остались в посадках, а третий сбегал за надувной лодкой и мешком для картошки. Погрузив бездыханное тело в машину, а также затолкнув в салон перепуганную свидетельницу, они доехали до водохранилища в Ухоловском районе. На месте злодеи поняли, что их жертва дышит. Тогда они снова стали избивать обидчика, пытаясь вырубить, но не тут-то было. Рослый мужчина отчаянно пытался оказать сопротивление и умолял его пощадить – дома остался ребенок, и он один. Но отморозки уже приняли страшное решение: они связали мужчину веревками, привязали к нему мешок с кирпичами, вывезли на лодке в центр водохранилища и живым бросили в воду. Как потом рассказывал на допросе один из участников этой жуткой расправы, на улице была жара, а в этом водохранилище всегда полно ротанов – злодеи надеялись, что труп быстро «исчезнет». Они потом признались, что была мысль покончить и с девушкой, чтобы ничего и никому не рассказала. Но, увидев, как нечастная напугана, решили, что и без того до конца жизни будет держать язык за зубами. К тому же они и подумать не могли, что это преступление будет раскрыто.

Сказать о главном

Проснувшись утром, мальчик так и не обнаружил дома своего отца и, конечно, здорово перепугался. Его бабушка с дедушкой были на даче в Ряжском районе. Ребенок постучал к соседям и, плача, рассказал о том, что папы нет. Вскоре в милицию поступило заявление о пропаже человека…

– Основной фигурант по этому делу был задержан в Рязани, его арестовали прямо в торговом центре «Малина», где он проводил время с беременной женой и тремя детьми, – рассказывает Алексей Минашкин. – Другого задержали в Касимовском районе, у тещи. Третьего тоже долго искать не пришлось. Все они быстро признались в содеянном, только путались в показаниях, перекладывая вину друг на друга, а также точно не называли водоем, где утопили человека.

Труп искали около недели. А когда нашли, тело было настолько обезображено, что едва ли в нем можно было узнать того высокого красавца инженера.

– Родители категорически отказывались опознавать труп. Сказали: «Он жив, ничего не хотим знать», – рассказывает руководитель следственного отдела. – Пришлось делать ДНК-экспертизу, которая показала практически 100-процентное совпадение. Впоследствии участники этой истории получили от 15 до 17 лет лишения свободы. Потом были другие дела – и более страшные. Но в памяти у меня до сих остался голос маленького семилетнего мальчугана – сына погибшего инженера. Пока его мама ехала сюда из Кемеровской области, бабушка с дедушкой были в таком состоянии, что сказать ему о случившемся предстояло именно мне. Подобное приходилось делать не раз и до, и после. Но в беседе со взрослыми людьми. Как объявить об этом ребенку – даже не представлял. В мыслях то и дело всплывал разговор с его бабушкой. «Нашли? Наконец-то! А где он?!» – спросила она, узнав, что есть новости. И видно было, что облегченно вздохнула. Что с ней творилось потом – страшно сказать. Вот и глядя на этого мальца, я пытался подобрать какие-то нужные слова. Наконец он сделал паузу, и я понял, что этот момент настал.

«Знаешь, твоего папы больше нет», – выдавил из себя я. Парень округлил глаза. «Его убили?» – «Да, его убили». – «А кто?» «Плохие дядьки», – только и смог сказать я. Мальчишка расплакался. Плакал долго, а когда немного успокоился, спросил: «Вы их нашли? Тех, кто убил моего папу». Я ответил, что нашли. Тогда мальчик, всхлипывая и вытирая глаза, продолжил: «Когда я вырасту, тоже буду следователем. Я не хочу, чтобы были люди, которые убивают у детей пап и мам...»

Спустя некоторое время я снова встретил его. Парнишка шел со своей мамой и, увидев меня, с гордостью объявил, что записался в секцию по многоборью. Потом его увезли в Кемеровскую область, и больше мы не виделись. Сейчас он должен учиться в старших классах и наверняка уже решил, кем станет во взрослой жизни. Если не передумает работать следователем и когда-нибудь обратится ко мне за советом, всегда буду готов ему помочь.  

Беседовала Екатерина Сенина, Кораблино



подпишитесь на нас в Дзен