«В детдоме будет лучше! Помогите нам туда устроиться!»

О судьбе Алены Бондаревой мне рассказала знакомая. Она рассказала, что 26-летняя бывшая воспитанница детдома оказалась без крыши над головой. Мы встретились в редакции «Хронометра», и девушка рассказала о своей непростой жизни.
- Родилась я 21 декабря 1991 года в Вологде, - начала свой рассказ Алена. – Но, возможно, и имя мое, и фамилию, даже место и дату рождения придумали при усыновлении. Биологическая мать, как я узнала позднее, бросила меня в роддоме. Одного из моих младших братьев тоже усыновили. А потом у мамы с папой наконец родился свой малыш, когда они уже отчаялись ждать. Сейчас мои приемные родители Олег и Наталья Бондаревы уже умерли.
Из раннего детства Алена запомнила, что жили они с родителями в аккуратной трехкомнатной квартире без удобств на улице Луначарского.
- Наш микрорайон Лукьяново – зеленый, уютный, улица, где мы жили, идет прямо вдоль реки, - продолжила вспоминать моя собеседница. – Мы с братьями часто бегали на берег купаться или играть в мяч. Папа был военным, мама работала продавцом в магазине.
Поначалу все было хорошо. Но когда Алена была во втором классе, родители начали выпивать. Сначала большой беды в этом никто не видел. В школе, конечно, заметили, что дети начали хуже учиться, пропускать уроки и хуже одеваться. Семью поставили на учет, но поначалу не слишком докучали проверками.
После занятий Алена не спешила домой. Там было голодно и неуютно. Время после уроков, да и во время перемен, она проводила время в школьной библиотеке.
- Библиотекарь Людмила Николаевна меня жалела, помогала выбирать самые интересные книги, - говорит Алена. – Я ей ничего не рассказывала о нашей с братьями беде. Правда всплыла, когда однажды у меня заболел зуб. Я сидела в библиотеке и плакала, и Людмила Николаевна отправила меня домой, сказав: «Пусть мама отведет тебя к врачу». А мама третий день в запое была. Всю ночь я промучилась. Утром зуб не прошел, и я попросила Людмилу Николаевну отвести меня к доктору. Я сорвалась и неожиданно для себя рассказала ей все: что дома нет даже хлеба, что деньги, которые нам выделили на дрова, родители пропили, и всю зиму мы с братьями втроем спали на полу под шубами.
Библиотекарь, возможно, решила, что ее юная собеседница лукавит. Но когда Людмила Николаевна отвела девочку в класс, однокашники, нисколько не смущаясь, прямо в присутствии педагога начали дразнить девочку и кричать: «У нее мать алкоголичка, от нее воняет! Зачем вы ее привели!»
Алена в слезах выбежала из класса. Сердце библиотекаря сжалось. Она догнала девочку. Алена вырвалась и закричала: «Мне в детдоме будет лучше! Помогите нам с братишками туда устроиться – и братишкам тоже! Нас все равно тут будут дразнить и обижать!»
После этого случая в дом Бондаревых не раз приходили специалисты органов опеки и педагоги.
Из показаний специалиста центра помощи семье и детям на суде(дату мы не указываем, поскольку заседание было закрытым – Прим. ред.): «Я пришла навестить Алену. Девочка открыла мне, в нос ударил запах фекалий, грязных тел и гниения. Повсюду валялись грязные банки, грязные пакеты, жирные тряпки. Одна из комнат завалена досками и рамами, в другой на полу валяются рваные ватники, какие-то лохмотья. Ни кроватей, ни посуды, ни постельного белья, а также ни школьных принадлежностей я не увидел. Один грязный стол на всех жильцов этой квартиры. В углу у холодной печи сидела мать Алены, она была пьяная и курила. В то время мальчиков уже отправили в приют. На улице был ноль градусов, но печь не топили».
Братья оказались в приюте после того, как один из них после очередных издевательств одноклассников в школе наглотался каких-то таблеток, и ему пришлось вызвать скорую. До этого его перевели на индивидуальное обучение, в том числе потому, что на уроки он, как и его сестра, ходил в лохмотьях и в обуви не по сезону. Потом отправили в класс коррекции: учился мальчик плохо и в придачу после того случая с таблетками начал заикаться.
Впрочем, после того, как младших детей из семьи забрали, родители попытались исправиться.
- Мама старалась не пить, она устроилась на работу уборщицей, - вспоминает Алена. – Папу к этому времени тоже уволили с работы за прогулы и пьянку, но он пытался найти работу в Москве. Старался что-то в дом приносить: то мешок картошки притащит, то яблок. Мама откуда-то добывала даже сосиски, мы уже забыли, что это такое! В общем, по сравнению с тем, что было раньше, стало лучше. В доме появилась мебель, хотя и старая, постельное белье, на кухне родители поклеили обои. Братья вернулись домой, но друзья подбили их убежать из дома, и два месяца их не могли найти. А потом отправили назад в приют – а папу с мамой все же лишили родительских прав.
Как же сложилась судьба Алены дальше?
- Прямо на уроке за мной пришли, вызвали с вещами, - говорит моя собеседница. – За дверями в школьном коридоре стояла социальный педагог, за руку она держала заплаканного Павлика. «Ваших родителей лишили прав, вот решение суда», - сухо сказала женщина и повезла нас на машине в приют. Там было неплохо. Потом нас отправили в детский дом. Там мы и стали жить. Папа навестил нас один раз, а мама ни разу не пришла. Мы все ждали ее, смотрели в окошко. Лишь намного позже мы узнали, что она умерла от гепатита в 2006 году. Самого младшего, родного сына Бондаревых, забрала сестра отца, но об этом мы тоже узнали только потом. Оказалось, школу он не окончил, устроился на работу. Сейчас он снимает квартиру. Среднего брата почему-то перевели в другой детдом. У него жизнь сложилась не очень хорошо. Он отсидел после пять лет в колонии за грабеж, сейчас официально не работает.
Сама Алена училась средне, но сумела удержаться на плаву. После девятого класса она вышла замуж за парня из своего же детдома.
- Ленька мне сказал: «Давай поженимся», а педагоги дали разрешение на брак, - просто объяснила Алена. – У него от бабушки оставалась квартира в деревянном доме, он устроился работать охранником. Поначалу жили мы неплохо, я пошла учиться в ПТУ №18, получила диплом повара третьего разряда. Потом пошла работать кондуктором на автобус. Но Леня начал пить, а потом приводить домой женщин. Я сказала ему, что мне это не нравится, и он ответил: «Не нравится – уматывай». Мне было некуда пойти, и я долго терпела его выходки. Потом все же не выдержала, вещи собрала и ушла.
Сколько-то месяцев Алена мыкалась по чужим углам, жила у подруг. Потом познакомилась с парнем из Бабушкина и уехала к нему.
- Мы прожили в райцентре полтора года, но его отцу я не нравилась, - говорит женщина. – Я вернулась в Вологду, устроилась продавцом, потом санитаркой в психобольнице работала. Вот – узнала, что сиротам квартиры положены, мне об этом никто раньше не говорил. Стала искать документы. Оказалось, дом на улице Луначарского признали непригодным для жилья. Недавно он упал. Нас с братьями, как выяснилось, в разное время поставили в очередь на получение жилья. Только эта очередь оказалась не сиротской, льготной, а обычной. В суд пока подать нельзя: не хватает копий карточек очередника. Я даже не предполагала, что какие-то там карточки должны быть.
Зарплаты Алены не хватало даже на то, чтобы снимать угол. В итоге она решила уехать из Вологды в столицу, чтобы заработать денег хотя бы на юриста, который поможет ей выбить положенные квадратные метры. В Москве она устроилась на рыбный завод упаковщицей.
- В газете бесплатной нашла объявление о наборе на работу вахтовым методом, - объяснила Алена. – Мне терять нечего, я с подругой и поехала. Завод старый, с традициями. В цехах чисто, выдают белые халаты, бахилы, шапочки. Поселили нас в трехкомнатной квартире с другими рабочими из Вологды. В каждой комнате живут по 16 человек. До работы добираюсь 40 минут. Зарплата большая, даже 40 тысяч иногда получаю. Встаю в пять утра, готовлю себе еду. Работаю с 8 утра до 8 вечера с двумя перерывами пять дней в неделю.
Весь день она складывает в пакеты форель, селедку, форель, горбушу. Станок запечатывает пакеты, приходят грузчики и уносят рыбу.
- С непривычки было тяжеловато, но я привыкла, - говорит Алена. – Здесь много хороших ребят работает, может быть, я встречу свою судьбу.
Татьяна ОХОТНИКОВА
г. Вологда