"Я стала в глазах родни разлучницей..."

«Мне не повезло еще при рождении: мой родной папа был алкоголиком. По крайней мере, так всю жизнь любила повторять мама. Хотя бабушка Поля, мама папы, так не считала. Алкоголик-папа уже лет тридцать живет в Канаде с новой семьей. Но мама знает лучше.
В общем, мама и алкоголик расстались в первый месяц моей жизни. Маме со мной было всегда было трудно. Она голодала из-за меня два года и даже однажды чуть не умерла.
А потом в маминой жизни возник дядя Петя. С ним все изменилось в жизни мамы. Она перестала голодать и даже чуть-чуть пополнела, с ее слов. От дяди Пети мама родила мою младшую сестру Машу. Думаю, после этого счастливого события мама совсем перестала меня любить. Может быть, даже возненавидела. По крайней мере, она еще чаще стала мне напоминать, что я - дочь алкоголика.
Совсем другая жизнь была у моей младшей сестры. Мама всегда сравнивала меня с Машей и говорила: «Ленка, ты у меня неудачная вышла, зато Мария— пример во всем». Иногда ободряла: «Не всем же быть красавицами, как наша Машенька! Может, и тебе, Елена, еще жениха найдем».
Марии всегда доставался лучший кусок, ласковый взгляд и улыбка. И конечно, новые платьица и куклы. Машка была избалованной и часто жаловалась на меня маме и дяде Пете. Но если мама меня ругала и хлестала порой полотенцем, мой новый папа Петр оказался мягким и добрым человеком. Он меня не обижал, хотя маме не перечил. Когда она не видела, совал мне то конфетку, то новую книжку. Я благодарна ему, ведь именно он показал мне первый пример доброты и бескорыстия. Он жалел меня своим большим сердцем, как-то по-мужски проявлял свои чувства к обиженному судьбой ребенку.
Жаль, что сердце его оказалось больным. В год, кода я пошла в третий класс, Петра мы похоронили. Мама сказала одно слово: «Инфаркт», и я возненавидела это слово, уверившись, что это - злой колдун, который унес единственного человека на земле, который мне сочувствовал. Дальше на многие годы я отправилась в путешествие по ледяной пустыне нелюбви.
Изо всех старалась я учиться, помогать матери по дому, водилась с сестренкой, которую я все же любила. Я уже тогда понимала, что Маша ни в чем не виновата. Это мне внушил папа Петр. Он сказал мне однажды: «Когда нас с мамой не будет, вы будете жить друг для друга»,
Несмотря на то, что мама верила в исключительные таланты Машеньки, сестра успехов в учебе не делала. А потом и вовсе стала прогуливать школу, покуривать и в конце концов после седьмого класса бросила школу и даже ушла на какое-то время жить к друзьям. Мама приложила все усилия, чтобы она хотя бы окончила ПТУ и пошла работать санитаркой в больницу.
Я получила медаль на прощальной линейке в школе и уехала в Ленинград, жить с мамой стало невыносимо. Но она требовала денег («я на тебя столько за всю жизнь потратила, на алименты подам!») , и я брала переводы, писала чужие курсовики и дипломы, подрабатывала ночами. Я отправляла деньги в Вологду, но маме они были на самом деле не нужны. Требовались то новые сапожки или шубка Маше, то билет на юг для сестры, измученной тяжелыми бытовыми условиями и учебой. В душе моей не было злости — я была уверена, что им должна.
В семнадцать Мария родила девочку – отца ребенка она не назвала. Подозреваю, что не знала, от кого ребенок. Потом еще двойню, мальчиков- и снова неизвестно от кого. Я всю жизнь им помогала, тянула изо всех сил. Переехала обратно в Вологду. Нянчилась с племянниками, терпела выходки Маши, которая, увы, не оказалась заботливой матерью. Она любила выпить, погулять, а во всех грехах у мамы и Марии оказывалась виноватой я. Но я помнила наказа дяди Петра и не противилась судьбе.
Однако годы шли, и меня начало терзать мое женское одиночество. И вот однажды, когда мне уже исполнилось 32, мать неожиданно сжалилась и отправила меня в отпуск - даже купила билет в Сочи. Я боялась даже смотреть в сторону молодых парней, считала себя безнадежной старухой. А на обратном пути в поезде неожиданно познакомилась с мужчиной.
Игорь был неказист и несчастен на вид, поэтому, наверное, я и решилась ответить, когда он со мной заговорил. Попутчик поведал мне печальную историю своей семейной жизни. Жена его не любила, а подросшие дети не понимали. Я решила, что откровенничает он со мной потому, что решил: такой дурнушке можно все рассказать без опаски.
Игорь вышел в Курске, мне нужно было в Вологду. Мы обменялись телефонами и адресами, и он выскочил из вагона на перрон.
Не скрою, я целых два месяца заглядывала в почтовый ящик в ожидании письма, прислушивалась – не звонит ли телефон. Но Игорь (как я тогда решила) и не думал писать или звонить. Я убедилась, что просто придумала для себя красивую сказку, и постаралась забыть приключение в поезде.
Однажды я подцепила грипп, и меня отпустили с работы днем. Поднимаясь по лестнице, машинально заглянула в почтовый ящик – и увидела конверт. Письмо было мне – от Игоря. Хлюпая носом и сгорая от любопытства, я поднялась на наш третий этаж.
Домашние встретили меня не слишком радушно. Потребовали, чтобы я не выходила из своей комнаты, чтобы не заразить племянников. Я налила себе большую чашку молока с медом и удобно устроилась в постели. Достала из сумочки заветный конверт…
«Дорогая Леночка, очень жаль, что ты так и не ответила ни на одно мое письмо. Как-то раз я тебе звонил, но тебя, похоже, никогда не бывает дома: какая-то женщина, наверное, твоя сестра, попросила тебя не беспокоить. Извини, что я оказался таким навязчивым. Но буду рад, если ты напишешь мне хоть пару строчек. Если и на этот раз не дождусь ответа – значит, не судьба. С женой мы разводимся, так что я совершенно свободен буду уже через две недели», - писал Игорь.
Я забыла о своей простуде, схватила листок и написала ответ. Потом оделась и, сказав домашним, что иду в аптеку себе за лекарствами, отправилась на почту. Там был междугородний телефон-автомат. До того, как отправить письмо, я набрала знакомый номер, который за эти два месяца выучила наизусть.
Игорь ответил. Он очень обрадовался. Буквально на следующий день он взял отпуск за свой счет и отправился ко мне. Правда, жить ему пришлось в гостинице: мама заявила, что не потерпит разврата в собственном доме и что сначала Маша выйдет замуж, а потом уже и я могу о себе подумать.
Еще через месяц я уволилась и переехала в Курск. Мама и Маша встретили этот поступок в штыки, меня тут же записали во враги семейства. Да и родня Игоря ополчилась на меня: я же была в их глазах разлучницей и кошмаром семьи, хотя развелся с женой он до того, как я приехала. Пришлось нам перебраться обратно на Вологодчину, в Череповец.
С тех пор прошло двадцать пять лет. Мы с Игорем вырастили сыновей. Старшего женили. Маша, как того и хотела мама, благополучно вышла замуж за иностранца и уехала, подбросив детей бабушке. Мама моя совсем постарела и измучилась от каждодневной ответственности за внуков и работы. История с Машей ее ничему не научила, и в один печальный день внуки сообщили ей, что в услугах няньки более не нуждаются. И попросили покинуть квартиру. И мама сдалась! Она отправилась прямиком к нам.
Мы стояли друг перед другом и плакали. Я вспоминала слова дяди Петра, моего единственного доброго ангела детства, и готова была простить маму. Но я не знала, как к этому отнесется главный человек в моей жизни, мой муж.
Неожиданно Игорь вышел из комнаты и сказал: «Мама, ну что же вы стоите на пороге? Прямо как неродные...» - и махнул рукой. Он спешил на работу.
С тех пор мы живем все вместе: мама, Игорь, я и младший сын Витя. Как в сказке со счастливым концом».
Елена, Череповец.