Искала родню, но потеряла родину

Жительница Южного Урала, ненадолго уехавшая в Германию, чтобы отыскать свою родительницу, волею судьбы осталась там навсегда без возможности вернуться. Нина ИГНАТЬЕВА — подруга моей юности, сейчас ей 45 лет. В последний раз мы виделись более 20 лет назад. Дело в том, что в 1993 году, когда Нине было 25 лет, она нелегально выехала в Германию, чтобы найти там свою мать. Но СССР исчез с карты мира. Нина стала «лицом без гражданства». Мы периодически общаемся с ней по телефону и Скайпу. Подруга говорит, что очень скучает по родным местам, но вернуться не может. Нина родилась в Бакале Саткинского района. Когда ей было 16 лет, доброхоты нашептали, что она неродная дочь своей матери. А потом и тетя Фая призналась Нине, что в трехлетнем возрасте забрала ее из приюта. Должно быть, именно тогда у девушки появилась навязчивая идея — найти родную мать, ту, что сдала ее в детский дом. В возрасте 20 лет Нина отправилась в Челябинск поступать в вуз. Мечта стать актрисой не сбылась — из-за небольшого дефекта речи на актерское отделение ее не взяли, и она пошла учиться на режиссера народного театрального коллектива. Тогда мы с ней и подружились, даже в студенческой общаге жили в одной комнате. Это был 1988 год. А в 90-м наши пути разошлись. Нина и тетя Фая продали квартиру в Бакале и переехали жить в Казахстан. Лишь через пять лет я от общих знакомых узнала, что Нина в Германии. А в 1998-м она позвонила мне на домашний телефон сама. Мы проговорили до четырех утра. Вот что она мне тогда рассказала. В начале 1992 года ей кто-то сказал, что ее родная мать в Германии. Поехать туда официально она не могла — не было ни денег, ни визы. Нина согласилась на нелегальный вояж в составе группы танцовщиц. Везли окольными путями, через Польшу. А когда прибыли на место, куда-то в Нижнюю Саксонию, устроители «турне» отняли у всех девушек паспорта и вместо танцев в клубах стали принуждать их к проституции. Нина не объяснила мне, каким образом у нее оказалась фиктивная справка о том, что она — машинистка советской воинской части. Но заполучив ее, решилась убежать от сутенеров. Какое-то время ей удавалось скрываться, но в конце концов преследователи ее поймали и страшно избили. С пробитой головой, сломанной в нескольких местах челюстью ее нашли на улице местные жители. Вот тогда и пригодилась та самая справка. Немцы решили, что попавшая в беду девушка — советская военнослужащая, и пострадавшую доставили в военный госпиталь. Когда Нина уже шла на поправку, выяснилось, что справка поддельная. В итоге едва девушку выписали из больницы, как тут же отправили в тюрьму как нелегальную мигрантку. В немецкой тюрьме она провела несколько месяцев. Нина вспоминала это время без негативных эмоций. Говорит, заключенных хорошо кормили, они даже могли сами готовить себе еду на общей кухне, оборудованной бытовой техникой. Можно было копаться на грядках, играть на спортплощадке, ходить в библиотеку и кинозал. В немецкой тюрьме Нина получила языковую практику, а главное — познакомилась с будущим мужем.Константин Кемпель (он младше Нины на пять лет) — бывший житель Казахстана, приехавший в Германию на ПМЖ вместе с родителями в числе поздних переселенцев. В немецких исправительных учреждениях заключенных могут посещать все желающие. По просьбе родных Костя принес в тюрьму передачу какой-то женщине. На Нину же обратил внимание, когда услышал, что она говорит по-русски. Бывшие земляки познакомились, и парень стал навещать Нину. Когда девушка вышла из тюрьмы, стала жить у Кости. Чтобы помочь подруге избежать принудительной депортации, он предложил ей оформить брак. Так Нина превратилась во фрау Кемпель. Вид на жительство ей дали, но гражданство оформить она так и не смогла, ведь паспорт был потерян, а без этого документа она могла рассчитывать только на статус «лица без гражданства». Безуспешными оказались и попытки найти в Германии родную мать. «Я не знаю, что тогда на меня нашло, почему я решила, что в чужой стране смогу найти ее», — делилась Нина со мной в одном из телефонных разговоров. В 1998 году молодая семья поселилась в городе Бремене, муниципальные власти выделили супругам Кемпель маленький двухэтажный домик. Маленький — это по немецким меркам. Для России такое жилье показалось бы роскошными апартаментами. Правда, располагался дом прямо возле входа на местное кладбище. Нина говорила, что поначалу такое соседство ее пугало, но очень скоро она привыкла к виду аккуратных немецких могил и постоянному звону кладбищенского колокола. Труднее всего было стать «своей» для местных. Язык она хоть и выучила, но от акцента избавиться не смогла. В церковном хоре, куда она ходила петь по воскресеньям, ее звали «русачкой». Открытой враждебности со стороны «чистокровного» населения не было, но снисходительное пренебрежение к «русакам» она ощущала всегда. Муж работал водителем на международных рейсах, возил грузы на фурах по всей Европе. Иногда командировки длились по несколько недель. Нина же сидела дома одна. На работу устроиться не могла — «русачку», да еще со статусом «лицо без гражданства» никуда не брали. Жить приходилось на социальное пособие в 500 марок. Причем обо всех тратах надо было отчитываться перед социальной службой. А еще ее очень раздражало то, что в Германии все строго по регламенту. К примеру, есть у тебя в доме телевизор — вноси деньги за платные телеканалы, даже если ты их не смотришь. Есть перед домом газон — не смей даже пару грядок сделать, иначе это будет выбиваться из общей картины благоустройства. От скуки Нина взялась за рукоделие, живопись, написание киносценариев. Однажды соседи выбросили старое кресло, Нина забрала его домой, отшлифовала, покрыла лаком, заменила обивку — получился настоящий «антиквариат». Хотела продать, но ее за это оштрафовали. Оказалось, в Германии дизайном можно заниматься, только если у тебя есть соответствующее образование и лицензия. В 2000 году, когда родилась дочка Ника, жизнь Нины на какое-то время обрела смысл. Но очень скоро заботы о ребенке сменились переживаниями за ее будущее. Ведь отношение со стороны «чистокровных» бюргеров к семье переселенцев лучше не стало. В садике девочка научилась говорить по-немецки почти без акцента, но в школе учеба не задалась. За грамматику и правописание Нике ставили сплошные «пятерки» (по-нашему «двойки»), и Нина очень переживала за дочку. Работы для Нины по-прежнему не было, и она все чаще стала прикладываться к бутылке. В такие минуты она и звонила мне, чтобы пожаловаться на судьбу. — Гребаная Германия, — говорила она, — как мне все здесь обрыдло!Я отвечала:— Ну, так возвращайся!Нина в ответ всегда парировала:— Предлагаешь бросить мужа и дочку? Ну, представим, что уеду я в Россию. Полюбуюсьна родные березки, а дальше что? Ведь обратно в Германию меня уже точно не пустят. Последний наш разговор с Ниной по Скайпу состоялся 13 декабря 2013 года. Она рассказала, что в январе ее постигла беда. Во время одного из рейсов в Латвию ее муж Костя познакомился с женщиной. Полгода Нина жила как на вулкане, но любовница все-таки смогла добиться, чтобы Костя подал на развод и ушел из семьи. Нина осталась практически ни с чем. Правда, говорит, родители бывшего мужа помогают ей материально — дают деньги на содержание внучки. Единственным радостным моментом, по словам Нины, было то, что ей наконец удалось найти работу— она делает уборку в богатых домах. Татьяна СТЕФАНИВ,г. Челябинск – г. Бремен