Исповедь обманутой жены
Галина несколько раз вытаскивала мужа с того света, но каждый раз, возвращаясь к жизни, он шел к любовнице
ОТ АВТОРА: Галина Ивановна наша постоянная читательница. Она позвонила в редакцию. Ее голос дрожал от душивших ее слез. Женщина призналась, что никому и никогда не жаловалась на свою горькую судьбу, но устала держать все в себе. Мы договорились о встрече, и утром 8 июня я приехала к ней в гости.
На пороге коммунальной квартиры в доме на окраине Челябинска меня встретила худенькая, опрятно одетая пожилая женщина — Галине Ивановне Буркиной 69 лет. И сразу стала извиняться за бедность своего жилища. Комната маленькая, но чистая и уютная.
— Присаживайтесь удобнее, — пригласила хозяйка, — рассказ будет длинным. — Она потянулась за старыми карточками. — Вот она — жизнь моя — в этой коробочке с фотографиями.
Я взяла в руки черно-белые снимки, и образы с них стали словно оживать со словами моей собеседницы.
— У мамы моей 15 нас было, все сыновья, я одна дочка, в 1946-м родилась. Правда, только пятеро из всех детей выжили, остальные околели.
Жила семья в своем доме в Митрофановском поселке Челябинска — сейчас на этом месте Шершневское водохранилище. Отец-фронтовик на спиртзаводе работал, мать в колхозе. Галя после окончания школы устроилась на кондитерскую фабрику.
Однажды мама попросила соседку — тетю Тоню, которая работала заведующей в обувном магазине, подобрать для Гали зимние сапоги. Это был октябрь 1965-го — кругом дефицит.
— Приехала я в обеденный перерыв, закрыто, пытаюсь рассмотреть через витрины, что там внутри. Тут два парня подходят и подкалывают меня: «Да красивая, красивая!» Я обернулась. Один из них высокий такой, кудрявый, в пальто с голубым шарфом на меня смотрит, улыбается и говорит: «Я Володя, а это друг мой Юра». А у меня сердце забилось, как у зайца, так он мне понравился, — говорит героиня.
Сапог на Галю в магазине не нашлось, и новые знакомые предложили ей пойти с ними в другой магазин.
— Я подумала, сапоги-то нужны, и потащилась. Там, куда пришли, выбросили только женские. Юра домой отправился, Володя со мной остался. Стоим в очереди. Молчим. С ноги на ногу переминаемся. Через два часа мой размер закончился. И Володя предложил сходить в кино. А я вспомнила о родителях, испугалась, что потеряют, и отказалась.
Дома отец отругал Галю, но ей было все равно. Она чуть не ревела с досады, понимая, что в большом городе уже больше никогда не встретит Володю.
Но судьба распорядилась иначе. На следующий же день молодые люди столкнулись нос к носу в том же магазине, куда, не сговариваясь, приехали за обувью. Сапог, к слову, Гале опять не досталось, зато от предложения понравившегося парня сходить в кино не отказалась.
— Даже не помню, что мы смотрели. Я была в таком состоянии полнейшей эйфории от влюбленности, что смотрела только на него. А как расставаться время пришло, разрешила проводить себя только до остановки. Постеснялась сказать, что живу в деревне, — вспоминает Галина Ивановна.
Ухажер оказался на два года старше ее, из интеллигентной семьи — отец военный офицер, мать швея. Условились они встретиться на площади Революции на следующий день. Галя приехала к назначенному времени. Прождала Володю два часа, замерзла до смерти в резиновых сапогах, но он так и не пришел.
— Я поверить не могла, что он мог меня обмануть. Телефонов тогда не было, адреса его тоже не знала. Но вспомнила, что он мне показывал дом, где друг его Юра живет. Я пошла туда, стучалась во все подряд двери, пока не нашла нужную. Уговорила Юру поехать к Володе. А оказалось, его с приступом аппендицита в больницу увезли.
На следующий день Галю пустили к Володе в палату. С тех пор они и начали встречаться. Весной 1966 года Володя сделал Гале предложение.
— Мы по Митрофановскому кладбищу гуляли, там асфальтированные дорожки, он на велосипеде по ним катался, а я бегала. В школе легкой атлетикой занималась, мне в радость были пробежки. Дурные какие-то мы были, памятники рассматривали, кто молодой умер, кто — нет. Вот так у одной какой-то могилки присели на лавочку, и Володя меня спрашивает: «А ты вышла бы за меня?» Я говорю: «Конечно!» Хотя до этого мы даже ни разу не целовались еще.
В июле сыграли свадьбу, остались жить у родителей Гали. В 1968-м у них родилась дочка Ирина.
— Отец у меня прямой был, выражений не выбирал. Как напьется, мамку гонял да мужа моего стал попрекать, что он де не мужик — на квартиру заработать не может. Однажды Володя не вытерпел и ушел. Так я, как была в халате, в феврале выбежала и за ним до остановки по снегу босиком. Плакала, молила вернуться.
В 1970-м молодые переехали в квартиру, которая осталась Гале от умершей бабушки. И в семье наступил мир. Вскоре на работе Володе выделили путевку на базу отдыха.
— Отпустила его одного, но не спокойно как-то на душе стало. Через неделю в выходные напекла пирожков, села на такси и до мужа, думаю, обрадую. Приезжаю на базу, а мне вахтерша и шепнула, мол, с женщиной он тут какой-то крутит. Нашла его, спрашиваю: «Правду люди говорят?» А он сразу прощение стал просить. Простила, что делать-то.
В другой раз Володя один поехал к тетке в Запорожье, гостил там месяц. И не узнала бы Галя, чем он занимался в поездке, да на медкомиссии обнаружили у мужа инфекцию. Потребовали, чтобы и жена справку принесла.
— Говорит мне, что искупался в грязной воде, подхватил что-то, сходи к гинекологу. Я, наивная, прихожу к врачу: так, мол, и так. Вот она мне глаза-то и открыла, откуда зараза появилась. К счастью, здорова я оказалась. Но Володю опять простила. Он клялся, что согрешил по глупости, что и звать-то ее не помнит как.
В душе Галя очень переживала эту измену мужа, но вскоре ей сердечные терзания сменили другие хлопоты. Володя очень любил путешествовать на велосипеде, на нем он объехал практически все достопримечательности Урала. И вот однажды в очередном походе — было это в 1972-м — его сбила машина. Галя днями и ночами ухаживала за ним в больнице.
— Как выписали, не прошло и месяца, мне звонок на работу — ваш муж в реанимации. Опять на велосипеде, и опять машина сбила. Травма спины, черепно-мозговая и ноги сломаны. Я как его увидела в палате всего перебинтованного, чуть в обморок не упала. Жалко мне его стало. Опять выходила, — вспоминает Галина Ивановна.
Еще через год Володя повредил себе шейный позвонок. Нырнул в карьере и головой о дно ударился. И снова Галя с работы в детсад, дочку — к свекрови, сама в больницу.
В феврале 1974 года отправили мужа в заводской профилакторий — здоровье поправить.
— Он фотографией увлекался, привез много пленок оттуда, несколько дней в ванной торчал, все проявлял да печатал снимки, мне не показывал. Я ночью тайком посмотрела. На карточках женщина — такая полногрудая в одной комбинации. На других она же на лыжах с моим мужем и коллегой его. Ведь екнуло сердце, но я зачем-то себя обманула — решила, что это жена того товарища. Только спросила утром мужа: «Ты меня любишь?» А он погладил меня по голове и сказал: «Любишь, не любишь — лучше смолчать».
Спустя несколько месяцев Галя случайно увидела его на улице с той самой дамой. Парочка обнималась и мило ворковала. Вечером жена впервые закатила супругу скандал. Но Володя даже не отпирался, сказал, что это его коллега. Вот тогда Галя не на шутку испугалась, что любимый от нее уйдет.
— Какая там гордость? Я так боялась его потерять, что помню, сказала: «Я огонь, воду и медные трубы пройду ради тебя, но никому не отдам!» — Галина Ивановна замолчала, по щекам у нее потекли слезы. — Я тогда еще не знала, какое испытание ждет нас впереди.
В июле 1982 года Володя получил на заводе серьезную травму — из станка вылетел болт прямо ему в лицо: были повреждены оба глаза, а кости носа и глазниц буквально раздробило. Галя полгода выхаживала его после операции, а в декабре врач сказал, что начались осложнения и Володя может потерять зрение. Надежда оставалась только на столичных врачей.
На удачу Буркиных из института имени Сеченова пришел вызов на операцию. Володя к тому времени уже опустил руки, а Галя настояла. Собрали все деньги, что были, и в путь.
— Пришли в этот институт, а регистратор, вдруг, говорит, что мест у них нет, и закрыла окошко. Володя потянул меня за руку, мол, не судьба. Но я решила идти до конца, на следующий день поехала в министерство здравоохранения. Не знаю, откуда у меня только силы взялись, ведь никогда раньше в столице не была. Там меня, разумеется, не ждали. На коленях вымолила пустить. В итоге попала к какой-то начальнице, я у нее в кабинете разревелась. Она помогла.
Галя уехала домой, а Володя пробыл в Москве несколько месяцев. Один глаз врачи ему спасли. Обратно за завод его не взяли, устроился завхозом во дворец спорта.
Но в 1984-м неприятности со здоровьем случились уже у самой Гали – проблемы по-женски. Ее срочно прооперировали. Через недельку отпросилась у врача домой, так как за это время муж ее ни разу не навестил. Приехала, а на журнальном столике два бокала из-под вина и простыни новые с ценниками на кровати супружеской расстелены да помяты.
— Поняла я все. А ведь у любовницы нашей своя семья была, двое детей, муж на том же заводе работал. А она к моему бегала, — Галина Ивановна вытерла слезы и продолжила. — Я в тот день впервые подумала о самоубийстве. Налила себе стакан уксуса, но в последний момент вспомнила о дочери. И решила жить дальше ради нее и терпеть, чего бы мне это не стоило.
С того дня Галя больше ни разу не попрекнула мужа любовницей. В 1990-м году Володя умер от инфаркта. Любящая супруга поставила ему памятник, на котором выгравирован велосипед — самое его большое увлечение в жизни. Уже после смерти супруга — Галя случайно встретила его любовницу и та призналась ей, что просила Володю уйти из семьи. Но он сказал, что его сердце принадлежит жене.
Елена ФАЗЫЛОВА, г. Челябинск
