Призрачный дом: челябинка прописана в жилище, которое существует только на бумаге

Свою печальную историю, как ей пришлось выживать в лесу с детьми, словно медведица, и обивать пороги администраций, мне рассказала сама Зухра Метелева. Родом она из поселка Керамзавода. В 1958 году, когда ей было два года, умер отец, оставив ее мать одну с 13 детьми. После школы Зухра пошла на завод.

В 26 лет вышла замуж за летчика Валерия Метелева. Родились две дочки. Но муж, говорит Зухра, оказался непутевым и бил ее на глазах у детей. Прожив с ним пять лет, женщина с дочками сбежала к дальней родне, в поселок Садовый в Сосновском районе. Там сняла домик и устроилась в столовую помощником повара. С мужем развелась и выписалась из его квартиры. Это было осенью 1987 года. А по весне следующего года женщину пригласили кухонным работником в пионерлагерь «Солнечная поляна» в том же Сосновском районе.

— В лагере мне обещали дать отдельную квартиру, выдали ордер. Сказали, что если отработаю десять лет, то это служебное жилье станет моим, — рассказывает Зухра.

В «Солнечной поляне» они сделали постоянную прописку. А  в 1991 году пионерский лагерь превратился в базу отдыха с пивоварней, сауной и доктором–иглотерапевтом. Зухру перевели на должность горничной. А через семь лет предприятие ликвидировали, всех работников уволили, и они покинули бывший лагерь. Остались только несколько человек, в том числе Зухра с дочками.

— Нам некуда было пойти, мы остались. А без хозяев базу стали разворовывать — вскрывали корпуса, окна разбивали. Там на складах еще было постельное, полотенца, обогреватели, посуда. Я сильно боялась, что бандиты меня с дочками могут пристукнуть.

В то время в бывшем лагере оставались три семьи — Зухра с детьми и две ее подруги. Они еще держались. Даже тогда когда из-за сильной бури случилась авария на водонапорной башне и дом остался без отопления и горячей воды. Обогревались электричеством, ждали конца зимы, думали, что по теплу все починят. Полная катастрофа наступила, когда в июне 1998 года у обитателей глухого лесного угла не стало и электричества. 

— Когда нам свет обрезали, мы собрали детей и пошли на прием к губернатору. Но нас не приняли, сказали: «Никто вам ничего не должен.

20 октября 1998 года «Солнечная поляна» была продана новому собственнику — закрытому акционерному обществу. Глава района ответил, что свободного жилья нет, и даже в школьном автобусе до поселка Кременкуль дочерям Зухры было отказано: дескать, бензин ныне дорог.

Зухра вернулась в свою глушь и еще пару лет выживала с детьми в заброшенном доме, как медведица в берлоге. Летом мать и дочери подрабатывали на прополке овощей и картошки в соседнем совхозе, зимой жили как придется. Вместо электричества — керосиновый фонарь, комнаты обогревали печкой-буржуйкой, топили снег для питья и умывания. Школу в это время девочки Зухры не посещали.

Первой такую жизнь не выдержала старшая Зуля, она уехала в город. Жила у дальней родни на квартире. Нашла подработку на рынке. Осенью мать отправила в город к старшей дочери и младшую Таню, девочке надо было продолжать учиться, получать профессию. Сама Зухра осталась в лесном доме. Как-то зимним утром проснулась оттого, что захотела попить. Потянулась к ковшику, а вода в нем замерзла. Уехала к дочерям подлечиться, прожила в городе недельку, а когда вернулась домой, увидела, что воры вырубили топором двери ее квартиры и вынесли последние крохи. После этого женщине ничего не оставалось, как переехать в город. А лагерь следующей весной снесли — сломали остатки строений трактором.

— Что же было дальше? — спрашиваю я Зухру.

— Дочери работали на рынке, а я устроилась в челябинский универсам уборщицей. Потом стала продавцам. Директор, узнав мою историю, разрешила мне пожить в квартире своего племянника.

Зухра рассказывает, что  в попытках решить свой жилищный вопрос она обращалась в прокуратуру и суд Сосновского района, написала письмо в приемную губернатора. Но во всех инстанциях получала один и тот же ответ: дело бесперспективное. База была продана акционерному обществу, которое благополучно прекратило существование.

После того, как Генпрокуратура в 2004 году Зухре тоже ответила, что никто не виноват в том, что она лишилась жилья, мол, такое стечение обстоятельств, Зухра сдалась. С тех пор живет на съемных квартирах. От прежнего жилья остался только штамп в паспорте.

— Мы столько раз переезжали, что пальцев не хватит посчитать. Жили у племянников, у друзей, у малознакомых людей с младшей дочерью ночевали, с работы женщины забирали Таню к себе на ночь. Полисов медицинских у нас нет, старшая дочь в платную клинику по сей день ходит, как нелегалка.

В 2001 году Зухре исполнилось 45 лет, а паспорт ей не хотели менять, потому что прописана по несуществующему адресу. Тогда она снова взялась за перо и написала в администрацию президента. Ответ пришел, что поднимаемые ею вопросы находятся в компетенции местных властей и что обращение перенаправлено в Челябинскую область. На этом переписку с органами власти женщина прекратила.

Правда, в 2007 году администрация Сосновского района все-таки поставила Зухру со старшей дочерью в очередь на жилье. За 11 лет очередь продвинулась наполовину и остановилась.

— Мне говорят: «У нас теперь ничего не строится, покупайте на вторичном рынке. Дети есть — пусть помогают». Но мои дети не миллионеры, — качает головой женщина.

Она уже 20 лет живет по чужим углам. В последнее время оплачивать жилье ей помогает в основном семья Татьяны. Обе девочки Зухры вышли замуж, у них, слава богу, крепкие семьи. Живут, правда, небогато.

— Таня звала меня к себе, но места у них мало, трое ребятишек в одной комнате, зачем я буду им мешать, — говорит бабушка Зухра.

А всю свою многолетнюю переписку с властями она решила сохранить, как узелок на память.

 Валентина БАРЫШЕВА,

г. Челябинск



подпишитесь на нас в Дзен