«Я не верю, что моя дочь умерла своей смертью»

В ее квартире мы откровенно поговорили.

- Я росла в большой семье, кроме меня, у родителей еще трое детей. Отец был родом из Челябинска, там я и появилась на свет. Мама коренной житель Зауралья, поэтому спустя несколько лет наша семья перебралась в Курган. Тут я окончила школу и сразу вышла замуж, - Светлана Михайловна начала свой рассказ издалека.

С Михаилом – своим будущим мужем, Светлана познакомилась случайно. Через месяц встреч он позвал замуж, девушка не отказалась, в 1974 году они узаконили свои отношения. Михаил по профессии был ветеринаром, и пара часто меняла место жительства – в то время специалистов не хватало. В 19 лет Светлана забеременела и родила первенца Федора.

- Мы жили в Красноярском крае, в деревне, родные далеко, поддержать и подсказать было некому, - рассказывает Светлана Михайловна. - Федю я родила сама, дома. Муж был на работе, а на крики пришла соседка и приняла у меня первенца. Когда сыну исполнилось два года, мы переехали в поселок Щетинкино, он там же, в Красноярском крае. Муж продолжал работать по специальности, а я занималась домом и ребенком.

Очень скоро женщина поняла, что у них опять появится малыш. Больниц поблизости не было, поэтому вторая беременность, как и предыдущая, протекала без присмотра специалистов. Дочь Анжела появилась на свет 29 августа 1977 года. Как и брат, родилась она не в больнице, тоже дома.

- В районную больницу меня все же увезли, но уже с младенцем на руках, - продолжает Светлана, - через четыре дня выписали домой.

Со слов собеседницы, пока она занималась семьей и новорожденным ребенком, Михаил загулял. Часто и надолго отлучался, начал попивать, от этого возникли проблемы на работе.  А потом его и вовсе уволили. Семья осталась без денег. Два года Светлана промучилась да и развелась. Собрала детей и уехала в Курган.

- В общей сложности мы с  Мишей прожили пять лет. Когда перебрались жить к маме, то сына без особых усилий устроила в садик, а вот с дочкой возникли проблемы, - поясняет Светлана Михайловна.

Для того, чтобы определить дочь в сад, женщина повела ее на осмотр в поликлинику. Оттуда мать и дитя отправили в психоневрологический диспансер.

- Оказалось, что Анжела отстает в развитии и это не вылечить, - сокрушается собеседница. – В детстве это проявлялось тем, что у нее была плохая  память. Даже к посещению туалета ее надо было приучать. Словарный запас ее был ограничен, стихи не запоминала.

Однако Анжела росла доброй  и очень активной девочкой. Занималась с ней бабушка, Светлана стала основным добытчиком в семье. Связь с бывшим мужем была утрачена, ворошить старое женщине не хотелось, вот и тянула хозяйство сама.

- Я устроилась посудомойщицей в столовую, без образования, куда еще пойти? – продолжает женщина. – Зарплата копеечная была. Так и жили: с хлеба на воду перебивались.

Когда Анжеле исполнилось 8 лет, умерла мать Светланы Михайловны, и за девочкой некому было присматривать.

- Она могла открыть дверь посторонним, - поясняет Светлана Михайловна. – Самостоятельно разогреть еду она не могла, долго удерживать внимание на каком-либо занятии ей не удавалось. Сын учился в школе, а после шел в кружки. Смотреть за сестрой он не мог. Да и без бабушкиной пенсии сводить концы с концами удавалось с трудом.

Женщина, от безвыходности, увезла дочь в специализированный дом ребенка в городе Шадринск. Так восьмилетняя Анжела оказалась на попечении государства.

- Мы с сыном, конечно, ее навещали. Не так часто как хотелось бы, но ездили к ней, - говорит Светлана Михайловна.

Когда Анжеле исполнилось 18 лет, ее перевели в другое учреждение в поселке Глубокое Шадринского района. Туда  уже Светлана Михайловна ездила реже.

- При встречах дочь всегда узнавала меня и брата, радовалась нам. Помнила соседей, знакомых, о которых говорили, - продолжает рассказывать собеседница. – Два раза мы забирали ее домой, погостить. Уезжать обратно она каждый раз не хотела.

Время шло, дети взрослели. Светлана поменяла работу - устроилась санитаркой в одну из Курганских больниц. Сын подрабатывал и деньги отдавал матери.

- Анжела тоже работала в интернате подсобной рабочей, сама себя обеспечивала. При легкой степени ее заболевания, это допустимо. Дочь не жаловалась никогда. Врагов у нее не было, да и откуда им взяться, она ж и мухи не обидит, - прослезившись, говорит Светлана.

До тридцати девяти лет Анжела прожила в Глубоком, а в 2015 году ее перевели в ГБУ «ПНИ «Восток», обратно в Шадринск. В этом интернате она пробыла всего два года.

- 18 декабря 2017 года мне позвонила женщина, - говорит Светлана Михайловна, - она сказала, что является работником интерната и сообщила, что моей дочери больше нет. Мы тут же собрались и в ночь поехали в Шадринск. Ночевали на вокзале, а утром нас встретили сотрудники похоронного бюро и увезли в морг, где проводилось вскрытие.

Через три часа семье выдали заключение о смерти.
  - Медики сказали, что умерла Анжела от отека мозга. Вторым пунктом значилась – водянка головного мозга, - поясняет мать. – Самое странное, что нам сообщили о смерти только через два дня. Анжелы не стало 16 декабря. Как оказалось, накануне, с 21 ноября по 6 декабря она лежала в больнице. Шестого декабря ее выписали с кучей диагнозов. Там и гастрит, и гипертензионный синдром ишемии головного мозга, вписали и умеренную умственную отсталость. О том, что она была госпитализирована, мы тоже не знали. После выписки дочь прожила всего 10 дней.

Светлану Кравченко смутил диагноз, поставленный после вскрытия.

- Как установили, что она умерла от отека мозга, если голова не была вскрыта? – возмущается женщина.

Со слов Светланы Михайловны, они с сыном сами одевали Анжелу, перед тем как положить в гроб, так как эта услуга оказалась платной.

-  Мы заметили, что ни одного надреза, ни одного шва на ее голове не было, - сетует Светлана. - А еще мы обратили внимание, что на ее правом боку большой синяк. Нам сказали, что это трупные пятна. Я ведь в больнице работала, прекрасно знаю, как выглядят эти пятна. Подозреваю, что Анжелу избили.

Анжелу похоронили 20 декабря на шадринском кладбище, а 9 января, убитая горем мать отправилась в полицию.

- Я рассказала о предположении, что дочь умерла не своей смертью, но возбуждать уголовное дело не стали, - говорит Светлана.

Тогда Светлана Михайловна снова навестила интернат.

- Врач на меня только кричала и обещала продолжить разговор в другом месте, но не уточнила в каком, - поясняет собеседница. – Сейчас я намерена пойти в прокуратуру, чтобы разобраться в ситуации. Я не верю, что дочь умерла своей смертью.

Я связалась с руководством интерната в городе Шадринске, чтобы получить комментарий по поводу подозрений обратившейся к нам Светланы Михайловны. Директор заведения соединил меня с фельдшером – Еленой Сергеевной ПОНИКАРОВОЙ.

- С 2015 года Анжела Кравченко проживала в нашем учреждении, - поясняет Елена Сергеевна. – Кроме основного заболевания, на протяжении ее пребывания здесь, были зафиксированы ларингиты, простуда, проблемы с желудочно-кишечным  трактом. С 1 ноября 2017 года ухудшилось ее общее состояние здоровья.  Наблюдались рвота, вялость. Ее осмотрели все специалисты и пришли к выводу, что необходимо провести МРТ мозга, чтобы исключить или подтвердить опухоль, потому как симптомы указывали именно на это. Запись на процедуру – в марте, по очереди.  Анжела не дожила до этого срока.

По поводу того, что о смерти родным сообщили позднее, Елена Сергеевна ответила следующее:

- Мать Анжелы не указала иных контактов, кроме почтового адреса. Трагедия произошла накануне выходных, поэтому отправить телеграмму мы смогли бы, в любом случае, только в понедельник. Ее номер телефона я все же обнаружила, пересмотрев документы со всех мест пребывания ребенка. Кроме того, для родительницы мы подготовили все необходимые справки, вручили сберегательную книжку воспитанницы, договорились с похоронным бюро, чтобы родных доставили в морг. 

Про то, что они не увидели швов на поверхности головы, могу сказать следующее: вскрытие производит специалист. Швы находятся на голове, под волосяным покровом и их попросту не заметит обыватель. Тем более, повлиять на решение патологоанатомического бюро мы не можем. А вот они, в свою очередь, имеют полное право задавать нам вопросы, если возникнут подозрения. Никакого заговора нет и быть не могло. Анжела умерла от отека мозга и вскрытие это подтвердило.

С сотрудниками правоохранительных органов мы также беседовали, всю необходимую информацию, подкрепленную ксерокопиями документов, я им предоставила.