Как убивали Белку…

Хотя началось всё с банального телефонного звонка. Жители улицы в один прекрасный день обнаружили, что из колодца, расположенного в самом начале Псковской, вода сифонит. Что ж, дело, увы, привычное… Позвонили. Вызвали слесарей. Стали ждать. К 9 вечера рабочие приехали к колодцу. Засучили рукава… Принялись откачивать воду и вдруг увидели, что в самом низу, на трубе, валяется какая-то тряпка. Что за чёрт… Чтобы самим не спускаться, зацепили её крюком. Да не тряпка это – фуфайка. Только начали её вытаскивать, как вдруг из-под фуфайки выплыла нога. Человеческая. Вернее, то, что от неё осталось.

Вызвали полицию. И оттуда, из колодца, были извлечены и другие части человеческого тела. Узнать кого-либо в том, что осталось, было совершенно невозможно – не один день колодец хранил свою тайну.

Да и эксперты не многое смогли добавить. Однозначно смогли установить лишь следующее: обнаруженные части тела принадлежат одному и тому же человеку – женщине европейской расы, ростом 154 – 159 сантиметров и в возрасте 25 – 40 лет… Кроме того, как выяснилось, у погибшей перед смертью были переломаны рёбра: три с одного бока, четыре – с другого.

Однако даже определить причину смерти женщины эксперты не сумели из-за «выраженного скелетизирования трупа». По истечении положенного срока расследование было приостановлено, так как установить, кто – убитая, кто – убийца, не представлялось тогда возможным.

* * *

Рост: 154 – 159. Возраст: 25 – 40…

Ирине в том году исполнилось 26. И к тому моменту, когда в колодце был найден труп, она не показывалась дома уже девять месяцев.

Из заявления матери Ирины:

«Дочь ушла из дома поздним вечером. Находилась в нетрезвом состоянии. Обещала вернуться на следующий день, но домой так и не пришла».

История жизни (и. как выяснилось позже, смерти) Ирины – вполне банальна и в то же время – очень неординарна. До восьмого класса – твёрдая «хорошистка». А дальше… Это, увы, совсем не редкость. Бывает, что дальше что-то ломается. Просто в один прекрасный день дети начинают понимать, что все их надежды, старания, стремления – не более чем игрушки. А жизнь – совсем другая. Кто-то называет это переходным возрастом. И очень по-разному люди преодолевают тот барьер.

Ирине не повезло. Очень.

Когда стала старше, у неё появилась кличка – Белка.

В 17 лет она была поставлена на учёт в кожно-венерологическом диспансере. В том же году родила сына.

А спустя несколько месяцев её привлекли к уголовной ответственности по статье «Заражение венерической болезнью». На беду девушки, её партнёром оказался несовершеннолетний, что дало возможность применить не первую, а вторую, более тяжкую часть статьи, предусматривающую реальное лишение свободы.

Суд принял во внимание то, что на момент совершения преступления Белка тоже не достигла совершеннолетия, то, что на её иждивении малолетний ребёнок, то, что ранее она не судима, и приговорил к условному сроку. Но не прошло и года, как отделение УФСИН, ведающее исполнением условных наказаний, обратилось в суд с ходатайством о назначении реального срока («вела аморальный образ жизни, не являлась на регистрацию»). Суд ходатайство удовлетворил, и следующие десять месяцев Белка провела в колонии в Ленобласти.

Она писала матери письма. Повторяла, что, когда вернётся, всё будет по-другому.

Вернулась. «По-другому»? Да, кое-что изменилось. Если раньше, до зоны, она могла прийти за полночь, пьяная, то теперь… Мать вдруг начала замечать, что на её венах – следы от уколов. А потом дочь даже не пыталась скрыть, что – «колется». И когда у Белки наступали «ломки», она, человек, в общем-то, спокойный, становилась откровенно злой и конфликтной. С ней было тяжело. Да и ей самой – тоже. Однажды, например, девушка пришла домой очень не в себе, неделю отлёживалась, просила перебинтовать её рёбра. «Избили?» – спрашивала мать. Дочь ничего не отвечала. «Переламывалась»…

…Незадолго до исчезновения Белка переживала такое же состояние.

* * *

Лишь спустя почти полгода после обнаружения страшной находки в канализационном люке удалось идентифицировать останки. Да, это была именно она – Белка.

К этому времени оперативники полиции вышли и на тех, кто мог совершить это преступление.

Вначале были слухи или, говоря официальным языком, «оперативная информация». Мол, в одном из домишек, расположенных неподалёку от Псковской, четверо парней избили и убили какую-то девушку.

Всех задержали. Самому младшему из них Сергею Петрову, в то время только-только исполнилось 19 лет: в армии он не служили по причине медицинских противопоказания. Кроме него были арестованы Евгений Киселёв*, Леонид Перфильев, Михаил Зарубин.

Вину отрицал только Киселёв, остальные сразу же стали давать признательные показания.

И картина, вставшая из их откровений, оказалась воистину страшной.

* * *

Был день рождения у их общего друга. Среди гостей – и Киселёв, и Перфильев, и другие пацаны. Много пили, очень много… Разошлись, разгулялись. Как это бывает, решили сменить место дислокации. И отправились на улицу Кочетова. Ночью. По дороге, в районе улицы Ломоносова, встретили девушку, одинокую и неприкаянную. Прихватили с собой и её. Она ничего не имела против.

Пили ещё день. И девушка – с ними. Она была уже своей в доску, начала рассказывать. О себе. О том, что наркоманка, что сейчас у неё – «ломка». «Ломка» так «ломка»… Пей, родная! И она – пила. А потом парни ещё раз решили сменить место дислокации.

Они знали, что в другом конце города, в районе Псковской, в частном доме живёт их приятель Миша Зарубин. Затаившись там обитает, потому что из армии ушёл. Самовольно.

К Мише отправились втроём: Киселёв, Перфильев и прибившаяся к ним девушка.

В тот день, когда пожаловала компания с Кочетова, Михаил был не один. У него в гостях уже находились Сергей Петров и его друг Алексей Каморин: обоим тогда не исполнилось ещё и 18 лет.

По дороге компания с Кочетова затарилась спиртом. Гуляй – не хочу! И они, уже вшестером, ушли в полный отрыв, который закончился трагедией.

* * *

Позднее, во время следствия, Каморин, единственный, кто пытался остановить расправу, рассказывал:

«Девушка, которая пришла к нам на Псковскую, назвалась Белкой. Рассказывала о том, что употребляет наркотики. Сказала, что у неё есть ребёнок. Петров спросил, зачем ей ребёнок, если она наркоманка и не сможет воспитать его. Сразу после этого он ударил девушку по лицу. Белка не закричала и даже не попыталась уйти».

Петров это не отрицал. Подтвердил, что после первого удара, в нём «закипела злость», он сорвал с девушки одежду и разбросал по комнате. И далее:

«Она плакала и просила: «Не бейте!». Но я не мог успокоиться. За её ребёнка было обидно: сама сидит, пьёт, а он – один, без матери. Каморин вцепился в меня, оттаскивал от девушки. Но я остановился, только когда она потеряла сознание. Вышел на улицу. Когда вернулся, она лежала на полу, хрипела. Рядом с ней были окровавленные монтировка и ножка от стула. Киселёв сказал, что девушку надо добить. Он взял верёвку, накинул на шею и начал душить. Это ему не удалось: верёвкой перетянул и свои пальцы, и они затекли. Тогда я взял в руку нож, сказал: «Может, им попробуем?». Потом присел рядом с девушкой и провёл ножом по горлу справа налево. Она хрипела не больше минуты, а потом затихла».

По словам Петрова, когда всё было кончено, возник вопрос: а что – дальше? Куда деть труп? Тут он вспомнил, что некоторое время назад по каналу НТВ смотрел фильм из серии «Следствие вели…», в котором рассказывалось, как маньяк избавлялся от тел, сбрасывая их в колодцы.

В ту же ночь сюжет криминального фильма был воплощён в жизнь. Труп скинули в люк – головой вниз.

Потом вернулись в дом и допили спирт. Договорились, что забудут обо всём происшедшем: никому ни слова!

И действительно, об этом старались больше не вспоминать. И встречаться друг с другом не стремились.

Но такое – не забывается. И хотя никто в том не признался бы даже друг другу, они – ждали, что когда-нибудь, через месяц, а может, год, та история эхом-то отзовётся.

И – дождались.

* * *

Тем временем Петрову перевалило за 18. Он даже устроился на работу – грузчиком. Говорил, что хотел уйти в армию, да комиссия «забраковала» из-за проблем со здоровьем.

Во время следствия, поскольку понимал, что в ту злополучную ночь единственным несовершеннолетним в компании был он, старался большую часть вины брать на себя.

Виновными непосредственно в убийстве были признаны Петров и Киселёв. Остальным предъявили обвинение по статье «Укрывательство особо тяжкого преступления».

С учётом того, что Петров совершил преступление в несовершеннолетнем возрасте, он приговорён к 8 годам и 6 месяцам лишения свободы, Киселёв получил на 2 года больше.

Перфильеву, Зарубину и Каморину назначены принудительные работы. Первые будут вкалывать на благо общества в течение 1 года и 10 месяцев, Каморин – ровно 1 год: суд принял во внимание, что именно он пытался остановить расправу. Но о совершённом убийстве, как и его товарищи, никуда не сообщил, и именно это составляет состав его преступления.

До конца не ясным остался и вопрос: за что?

Трудно было всерьёз относится к словам юного убийцы Петрова о том, что расправу над Белкой он учинил из-за того, что был возмущён безразличием наркоманки к судьбе маленького сына.

В суде он, например, произнёс:

– Я узнал, что она наркоманка. У меня были серьёзные претензии к её образу жизни…

Оставим это на его совести.

Была версия, что девушка стала жертвой группового изнасилования. Но все пятеро это категорически отрицали. А истлевшие останки не давали возможности провести соответствующую экспертизу. Так что эта версия лишь версией и осталась.

…Мать Петрова, моля о смягчении приговора, написала очень много жалоб в самые различные инстанции.

Цитата из одной из них:

«Это не умышленное убийство. Это просто очередная пьянка. Разгорячённые юнцы начали избивать, а потом мучать женщину без всякого повода…».

И это, наверное, очень близко к истине. Разгорячённые. Разъярённые. Озверевшие.

Алексей КОРЯКОВ,
Великий Новгород

(Все имена и фамилии изменены из этических соображений. – Прим. ред.)

*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов