За право быть подпольщицей

Трудный путь домой

Почти у всех из поколения, чья молодость пришлась на военное время, жизнь не была легкой. Вот и в судьбе Зинаиды Прохоровой (в девичестве Петровой)  было много тяжелых периодов – плен и фашистское рабство, а после них освобождение и недоверие властей. Но, видимо, за перенесенные страдания судьба наградила ее хорошей семьей. У нее двое детей, четверо внуков, восемь правнуков, есть и праправнуки. Жить бы да радоваться, но долгое время женщине не давал покоя вопрос, почему родное государство не хочет признавать ее вклад в Великую Победу, который она внесла, находясь в концентрационном лагере. Дело непростое. Подтверждающих документов нет, свидетелей, разумеется, тоже. Зинаида Никитична долго искала подтверждение тому, что она не просто была в фашистском плену, но была задействована в подпольной организации и, как могла, содействовала нашей Победе.

К 17 годам Зина окончила первый курс техникума, когда началась война. Очень быстро враг стал подступать к родному Сталинграду. Немец бомбил город днем и ночью. Чтобы спастись, люди уходили в степь и прятались там.  Зинаида с матерью тоже бежали подальше от стального фашистского града. В один из дней они снова убежали от бомбежки и укрылись в степях подальше от города. От бомбёжки убежали, а от врага уберечься не удалось. Город атаковали не только с воздуха, но и по земле. Здесь, в степи, их и подобрали фрицы.  Могли расстрелять на месте, но не сделали этого, а повели куда-то. Так  для матери с дочерью начался долгий путь плена. Через всю страну в открытых вагонах их погнали в Старую Калитву. Затем перегнали в Австрию. Конечным пунктом стал город Люнденбург, где находился концентрационный лагерь. Зинаида Никитична даже под 90 лет отлично помнила имена и фамилии сокамерников, охранников и руководства лагеря, названия населенных пунктов и многое другое.  Слушая ее, мы словно переносились в то тяжелое время.

После долгих скитаний и пересыльных пунктов наших женщин определили на постоянное место, которым стали бараки концентрационного лагеря. Все жили в одинаковых условиях – голые стены и нары в три этажа. Но полежать на них возможности не было, с утра до поздней ночи пленные работали на фабрике, изготавливавшей взрывные устройства.

«С фронта привозили гильзы от снарядов, – вспоминала Зинаида Никитична, - мы их чистили и набивали порохом, который предварительно фасовали в мешочки, сшитые из парашютного шелка. Составив по три штуки, их использовали как запал для снарядов».

Зная, что  это оружие будет бить по своим, женщины, как могли, портили его.

«При погрузке ящиков, – рассказывала Зинаида Никитична, - мы старались незаметно открыть их и вытащить мешочек. Порох высыпали, а мешочки прятали. Потом из них шили себе какую-то одежду». Диверсантами можно считать всех, кто находился в этом лагере.  Но настоящая работа подпольщицы ждала девушку впереди.

Пропуск в город

Время шло, война уже поменяла своё направление. Теперь враг не наступал, а медленно, но уверенно пятился назад.  Все понимали, что уже скоро линия фронта приблизится к ним. Поэтому и лагерное руководство стало к пленникам более лояльно. Некоторым  даже выдали «аусвайсы»  - пропуски в город. В их число попала и Зинаида.

Сначала местные жители боялись пленных, потом поняли, что это бесплатная рабочая сила, и стали присматривать себе прислугу,  арендовали у лагерного руководства  приглянувшихся рабов. Бежать пленным русским все равно было некуда, поэтому их отпускали на поденные работы. Однажды к Зинаиде подошла местная жительница, в упор спросила: «Русская?» Та кивнула. Женщина взяла ее за руку и увела за собой. Так девушка попала в семью Ондрашовых. Вместо того, чтобы заставить ее работать, Зину накормили, умыли, дали возможность отдохнуть. С супружеской четой у нее завязались дружеские отношения. И только спустя время девушка узнала, что в доме расположена явочная квартира чешского подполья.

Еще одна знаковая фигура в жизни русской пленной – Федор Туманов, признанный подпольщик-антифашист. Он попал в Лунденбург (ныне Бржецлав) из лагеря по обмену военнопленными. Советский офицер давно задумал побег, но без хорошей карты замысел был провальным.  Видимо, почувствовав в девушке своего человека, он открылся ей. Зинаида рассказала о готовящемся побеге на явочной квартире Ондрашовым. Подпольщики дали совет не тратить силы впустую - побег сейчас не имеет смысла, ведь скоро все равно в Чехословакию придут советские войска, а знания и опыт офицера пригодятся и здесь. Туманов последовал приказу чешских подпольщиков, но карту местности Зинаида ему все-таки нашла, приложив весь свой ум, сноровку и знания местных людей.

Работая связной, советская военнопленная выполняла различные поручения руководителей чешского подполья. Однажды на явочную квартиру пришел отряд советских разведчиков. Они хотели взять языка, даже троих - фашистов, живших в соседнем доме. Но операция провалилась, и часть людей погибли. Зинаида едва осталась живой. А вскоре действительно пришли советские войска. К тому времени с лагеря и находившейся там фабрики сняли охрану. Немцы ушли, продуктовые запасы иссякли, наступил голод. Даже надоевшей всем брюквы уже не было. Пленные разбрелись по местным жителям.

«К месту угона»

Наших солдат встречали радостью и ликованием. Казалось, что наступила долгожданная свобода. Солдаты, чем могли, подкармливали пленников. Все улыбались и радовались.

Но после того, как прошла первая эйфория, пленных собрали вместе и… вновь поместили в лагерь, уже в Братиславе.  Это потом она узнала, что такова процедура освобождения. Каждого пленного необходимо было проверить на сотрудничество с немцами и убедиться, что среди пленных нет потенциальных шпионов. Девушка не поняла, что, несмотря на советскую охрану, она все еще продолжает оставаться пленницей. Она-то чувствовала себя уже свободной, и ей очень хотелось посмотреть на столицу. Зина попыталась перемахнуть через высокую стену ограды. Ее задержали и наказали - посадили в карцер. Но потом вместе со всеми пленниками отправили домой. Почти в таком же эшелоне теперь они ехали обратно, как значилось в документах – «к месту угона», в Сталинград.

Не сразу Зинаида Никитична поняла, что статус военнопленной не дает ей право быть такой же, как все остальные советские люди.  В родном городе пленников ждал фильтрационный лагерь, где допрашивали каждого персонально. Девушка рассказала о той работе, которую выполняла, работая в чешском подполье, о диверсиях с порохом, которые совершали, рискуя жизнью, о готовящихся побегах, о добытой карте, о погибшем отряде советских разведчиков. Офицер смотрел на нее неприветливо, задавал вопросы, по которым было ясно, что ей не доверяют. Дома у нашей собеседницы хранился протокол того допроса. Тогда Зинаида Никитична усвоила, что лучше ей не геройствовать и забыть о том времени. Примеров того, как относятся к освобожденным военнопленным, вокруг было  немало. Многие из вернувшихся вместе с ней после фашистского плена попадали в советские тюрьмы. И она надолго «забыла» о жизни в концлагере, работе в подполье и всем, что с этим связано.

Оттепель

Надежду на то, что не все еще потеряно, дала «хрущевская оттепель». Тогда она впервые написала письмо в Чехословакию. Ей ответили, завязалась переписка.  А вскоре  её в составе советской делегации пригласили на встречу.  Спустя десятилетия Зинаида Никитична вновь оказалась в тех местах, где она провела несколько лет и  о которых на Родине предпочитала не вспоминать. Нашлись и старые знакомые. Одна девушка вышла замуж и осталась жить неподалеку.  Собравшись вместе, вспоминали лагерную жизнь и то тяжелое время. Конечно, от самого лагеря уже ничего не осталось, да и город, по которому она ходила, выполняя различные задания, тоже сильно изменился. Узнать что-либо было уже трудно. Но здесь остались часть её души, страхи и переживания, и это не могло не волновать.

И Зинаида Никитична Прохорова вновь «вспомнила» о своем героическом прошлом. Она стала добиваться, чтобы ее признали участником антифашистского подполья. Но теперь оказалось, что по прошествии многих лет подтверждения этому практически нет – ни в советских, ни в других архивах не сохранилось ничего, что указывало бы на ее связь с антифашистским подпольем.

О минувшей войне остались только ее воспоминания и уверенность, что всё, что могла, она сделала.

Людмила КУЗНЕЦОВА,
г. Муром.