Словом «брак» хорошее дело не назовут?

По месту вызова сразу же отправилась бригада скорой медицинской помощи.

Когда врачи поднялись в квартиру, там, действительно, в большой комнате, на кровати, сидела женщина: держась за живот, прикрывала рану. Но был в помещении, и ещё один раненый: тот самый пожилой человек, который совершил кровопролитие. Он лежал на полу в прихожей – без сознания, правда, без видимых телесных повреждений.

– А с ним что? – поинтересовался фельдшер.

– Да это я его приголубил, - ответил человек, вызвавший «скорую». – За то, что он мою жену – так.

Врачи быстро привели в чувство пожилого человека. С его здоровьем всё, в принципе, было в порядке.

Чего не скажешь о состоянии дочери.

Оказав ей первую медицинскую помощь, женщину уложили на носилки, погрузили в автомобиль и помчали в Великий Новгород – в больницу.

Ранение было серьёзным. Как сказано в медицинских документах, «потерпевшая поступила в ГОБУЗ «Центральная городская клиническая больница» в экстренном порядке с проникающей колото-резаной раной передней брюшной стенки. Выполнена операция, рана ушита. Телесные повреждения такой категории создают угрозу жизни человека».

Самого страшного не случилось: оперативно проведённая операция и дальнейшие реабилитационные мероприятия поставили женщину на ноги. После курса лечения в новгородской больнице женщина вернулась домой – в Сольцы.

Отца, Владимира Владимировича Снежкина, там уже не было: сразу после совершения преступления суд дал санкцию на его арест. Новый год он встретил в следственном изоляторе.

* * *

Что же произошло между родными людьми?

Как выяснилось в ходе следствия, натянутые отношения между дочерью и отцом были уже давно. Ему, например, очень не нравилось, что Марина «связалась» с маргинальной, в его представлении, личностью – Михаилом Егоровым.

Сольцы – городок маленький. И многим было, например, известно, что в начале 2024 года Егорова судили за то, что тот обчистил банковские карты пенсионера, пустившего его пожить к себе, когда у Михаила не было своего угла.

Некрасивая, конечно, получилась история. У хозяина квартиры случился сердечный приступ, его госпитализировали в больницу. Чтобы постоялец купил лекарства и заказал дрова, пенсионер сказал ему, где лежат банковские карты и назвал пин-код.

Михаил обрадовался. Купил лекарства, заказал дрова. А все остальные деньги с карт пенсионера истратил на собственные нужды.

Когда тот выписался из больницы, вернулся домой и, взяв одну из карт, отправился в магазин, выяснилось, что она пуста: платить – нечем. Мужчина сразу понял, кто поживился за его счёт и написал заявление в полицию. Егоров не запирался: да, его чёрт попутал. При скрупулёзном подсчёте выяснилось, что он прикарманил и потратил на алкоголь и продукты более 50 тысяч рублей – при стариковской пенсии в 20 тысяч.

И хотя в ходе следствия он вернул обокраденному всю сумму, и тот заявил ходатайство о прекращении уголовного преследования (оно было удовлетворено Солецким районным судом 13 марта 2024 года), репутация Егорова была сильно подмочена.

Потому у приличных жителей Сольцов, к числу которых относился и Владимир Владимирович Снежкин, особой симпатии Егоров не вызывал. И дружба с ним – не приветствовалась.

И вдруг, за несколько дней до Нового года, дочь позвонила отцу и сказала, что она намерена прийти к нему в гости – с Мишей, вместе с которым в ту пору жила.

Владимир Владимирович особой радости не испытал, но согласился: праздник ведь на носу – нужно быть добрее и терпимее! «С Новым годом, с новым счастьем!». При этом понимал, что предложение дочери – шаг к примирению.

Договорились встретиться вечером, около семи часов, у магазина с милым названием «Хомячок». Там купили водку, пиво и шампанское и пошли к отцу.

До поры до времени всё было в рамках приличий. Отец соорудил нехитрую закуску, накрыл стол в комнате, и люди, как могло показаться, принялись налаживать отношения. Не чужие всё-таки! Единственное, что очень не нравилось Снежкину, это то, что друг дочери как бы даже назойливо всё время обращался к нему уж очень панибратски: «отец» и «батя».

И тут Марина произнесла фразу, которую готовила весь вечер.

– Папа, а мы с Мишей расписались!

Молодые люди улыбались, а для Снежкина это был удар под дых. Как расписались? Где? В ЗАГСе? Не предупредив? Не поставив родителей в известность? Не по-людски это! И вот этот – теперь, значит, родственник?

Вряд ли новоиспечённые муж и жена ожидали такой реакции, но первое, что они услышали от представителя старшего поколения, – добрый русский мат.

Так вот откуда эти «батя» и «отец»…

А Михаил, словно и не понимая, что перешёл в общении некие рамки дозволенного с малознакомым, по сути, человеком гораздо более старшего возраста, вновь завёл старую пластинку:

– Батя, ты чего?..

И получил от хозяина квартиры оплеуху. Стало ясно, что сообщённая дочерью новость Снежкина совсем не обрадовала – наоборот! И «трубку мира» выкурить не случится.

Гости, в обиде, тут же поднялись из-за стола и направились на выход. Стали одеваться…

И тут в прихожей появился он – пенсионер Владимир Владимирович. К тому времени уже сильно пьяный.

Молодые люди не сразу поняли, что у него в руке. А там был нож.

Удар по телу дочери пришёлся в тот момент, когда она, уже надев пальто и обувшись, вставала с табуретки в прихожей. При этом отец не сказал ни слова.

Женщина вскрикнула, приложила руку к ране, и она в момент стала красной. Марина вновь повалилась на табуретку, а её муж нанёс один удар по лицу «бати» – нокаутирующий.

Сразу после этого Михаил набрал номер 112.

Жены Владимира Владимировича в тот день дома не было – за предновогодними покупками в областной центр уехала. Для неё всё происшедшее, в том числе и замужество дочери, стало не просто сюрпризом, а настоящим шоком.

Когда на место происшествия прибыли сотрудники полиции, при осмотре, на полу, нашли окровавленный нож. Он приобщён к делу как вещественное доказательство.

* * *

На допросе у следователя пенсионер признал вину. Говорил, что его очень обидело то, что дочь, образно говоря, не испросила благословения на брак. Подчёркивал, что был сильно пьян и до конца не отдавал отчёта своим действиям: «Если бы был трезв, никогда не совершил такого поступка».

Но за несколько месяцев, проведённых в следственном изоляторе, отношение пенсионера к событиям того вечера сильно изменилось.

В ходе дополнительного допроса, проведённого уже 19 марта 2025 года, Снежкин заявил, что «удар дочери он нанёс непреднамеренно, размахивая ножом, просто указывал им на дверь, чтобы дочь и её муж быстрее оделись и ушли».

Эту же версию он изложил и в суде, пытаясь доказать, что всего лишь неаккуратно взмахнул рукой, в которой, так уж получилось, находился остро наточенный нож.

Поверить в это, конечно, было трудно. Ну, не выходят люди провожать гостей с ножом в руке.

– Несмотря на то, что в период следствия обвиняемый возместил потерпевшей моральный вред в размере 100 тысяч рублей, менять свои показания в суде она не стала и настаивала на том, что удар ей был нанесён преднамеренно и целенаправленно. С учётом этого, у стороны обвинения не было никаких оснований для изменения квалификации преступления с умышленного причинения тяжкого вреда здоровью на неосторожное. В суде отец принёс публичные извинения дочери, но, чувствуется, хотя они и были приняты, прежних отношений в этой семье уже не будет, – сказал заместитель прокурора Солецкого района Сергей Родионов.

В приговоре суда сказано:

«Об умысле подсудимого на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшей свидетельствует характер применённого насилия, локализация удара, нанесённого с достаточной силой, в результате которого были повреждены жизненно важные органы».

Обстоятельством, отягчающим наказание, признан факт совершения преступления в состоянии опьянения.

В то же время Солецкий районный суд принял во внимание данные, характеризующие личность Снежкина, среди которых отсутствие судимостей, положительные характеристики, наличие ведомственных наград, и назначил сравнительно мягкое наказание: 2 года лишения свободы в исправительной колонии общего режима.

В апелляционном порядке обжаловать приговор осуждённый не стал. Он вступил в законную силу.

Алексей КОРЯКОВ,
Сольцы

(Все имена и фамилии изменены из этических соображений. – Прим. ред.)