Чужая родная дочь

– Нет, это не наша родственница… Конечно, подойду. А какие нужны документы? Хорошо, я посмотрю, что можно сделать.

Закончив разговор, она растерянно посмотрела на нас. Звонили из дома малютки. Наташка Аню сдала туда. Оставила наш телефон. Сказала – это моя тетя Таня, она добрая, она дочку заберет.

Наташка была подругой моей сестры Ани. Когда-то ее ставили всем в пример: она отлично училась, занималась вместе с Анькой спортом и брала призы на соревнованиях. В подростковом возрасте у Наташки буквально снесло крышу. Она забросила учебу и спорт, связалась с дурной компанией и в 16 лет родила дочку, назвав ее в честь лучшей подруги Анной.

Забирать Наташку из роддома было некому: ее молодые родители наотрез отказались считать себя бабушкой и дедом в 37 лет. Им больше нравилось путешествовать. 

Узнав, что 17-летняя девчонка рискует остаться с младенцем на улице, моя мама приютила ее у себя. Заняла денег, приобрела с рук коляску и кроватку. А старых детских вещичек у нас был целый шкаф.

Наташка с Анечкой жили у нас три месяца. Потом ее забрал к себе отец ребенка, сорокалетний усатый дядька по имени Сергей. Признавать отцовство он, впрочем, не спешил. Считал, что и так сойдет. А может, просто не верил, что Анютка – его дочка.

– Уйдешь в загул – я тебя домой не пущу, – сказал он. Семейной жизнью молодая мать наслаждалась всего пару месяцев. Однажды она прибежала к моей маме в слезах:

–Тетя Таня, Серега ребенка в детдом сдал!

Случилось это, когда сожитель отпустил ее на день рождения к какой-то подруге и согласился посидеть с малышкой. Наташка засиделась в гостях и пришла не в семь вечера, а в девять. И обнаружила свои и Анечкины вещи в подъезде. Она отчаянно колотила в дверь, но бесполезно.

Денег у Наташки не было даже на автобус. За помощью на другой конец города она шла пешком. В детскую больницу после празднования обращаться было нельзя: Наташка выпила за здоровье именинницы, и ребенка ей все равно не отдали бы. А с утра моя мама вместе со своей несчастной подопечной поехала забирать малышку.

Тогда Аньку вернули. В больнице сразу заметили, что ребенок ухоженный и любимый. На первый раз Наташку простили, но поставили на учет. Моя мама позвонила Наташкиным родителям и уговорила их пустить дочь и внучку домой - при условии, что, когда те будут в отпуске, жить молодая мама с младенцем будет у нас. На некоторое время все устаканилось. А через год Наташка заявила, что выходит замуж.

– На свадьбу позовешь? – в шутку спросила моя мама. А Наташка засмущалась и ответила, что никак не получится, потому что жених… сидит в колонии.

– Ты, Наташа, верно, с ума сошла! – ахнула мама. Виданное ли дело: за уголовника замуж выходить, да еще и в 18 лет! 

Наташка успокоила ее: сидит Гоша за грабеж, он давно раскаялся, через два года выйдет на волю. А если повезет, то и раньше по УДО освободится. Она уже несколько раз ездила к возлюбленному на свидания, однажды даже с ребенком.

Свадьба все же состоялась. Наташка даже показала фотографию мужа. Он был высоким, худым и очень лопоухим. А когда Гоша вышел из колонии, как-то привела его к нам знакомиться. И он нам, как ни странно, понравился.

– Это даже хорошо, что меня посадили, – говорил Гоша. – Я в колонии школу окончил. Теперь у меня есть семья, на работу я уже устроился. Вы за Наташку не переживайте: она в надежных руках.

Жили молодые в квартире, которая досталась Гоше в наследство от бабушки. Глава семьи даже собрал документы на удочерение, чтобы Аня официально стала его дочерью. Он действительно любил жену и малышку. Но на этот раз все испортила сама Наташка.

Работа Гоши была связана с командировками: он работал дальнобойщиком. И однажды, как в плохом анекдоте, вернулся домой на день раньше. И застал Наташку с другим. С тем самым Серегой, биологическим отцом Анечки.

– Не знаю, что на меня нашло! – оправдывалась потом Наташка перед моей мамой. – Мы случайно встретились в магазине, Серега попросил дочку показать. Вот я его в гости и пригласила…

Гоша от души навалял незваному гостю – и на него завели уголовное дело. Поскольку из колонии он освободился по УДО, шансов избежать тюрьмы не было. Когда Наташка пришла навестить его в сизо, Гоша сообщил ей, что подает на развод. Как ни умоляла жена простить ее, муж был непреклонен.

– Жаль только дочку. Пропадет ведь с такой мамашей, – презрительно обронил он.

И тут у Наташки в очередной раз «сорвало башню». Она закричала:

– Вот и не увидишь Аньку больше никогда! Один раз ошибиться нельзя! – и ушла, не дожидаясь окончания свидания.

Дома она одела Анечку и отправилась прямиком в детдом. Там она заявила, что ребенок ей больше не нужен, пусть забирают, она немедленно напишет отказ. Приехали полицейские, рыдающую малышку забрали в больницу. Наташке дали время подумать, но она была непреклонна. Оставила, правда, телефон моей мамы на случай, если та захочет забрать Аню. И уехала в неизвестном направлении.

Моей маме ребенка не отдали – ей уже тогда было 60, да и большими доходами она похвастаться не могла. Она умоляла Наташкиных родителей забрать внучку – хотя бы формально, а жила бы малышка у нас. Но им кто-то сказал, что опека будет проверять, где именно ребенок, и они отказались пойти навстречу.

Тогда мама решилась на отчаянный шаг. Она смогла отыскать Серегу, чтобы убедить его забрать заявление о побоях. К счастью, слишком серьезных повреждений он не получил. 

– Две тысячи долларов – и я, так и быть, прощу мерзавца. 

Для мамы, учительницы на пенсии, это была неподъемная сумма. Но выход она нашла. Продала семейную икону, которая досталась ей от бабушки. 

– Думаю, и Бог, и бабушка меня простят, – сказала она. – Ребенок важнее. И все действительно удалось уладить…

Гоша тогда женился и уговорил супругу удочерить Анечку. Потом у них родилась и своя дочка. Гоша и Анечка приходили навещать мою маму до самой ее смерти в позапрошлом году. Он хотел выкупить икону, но следы ее затерялись. Деньги за нее мама брать наотрез отказалась. 

В прошлом году, отправляясь в командировку, на вокзале я вдруг услышала хриплый голос:

– Маринка! Неужели это ты?

Я обернулась. Обрюзгшая грязная баба – судя по всему, сильно пьющая – улыбалась мне беззубым ртом. В этой женщине трудно было узнать Наташку – и все же это была она.

– Вы обознались, – сказала я и поспешила на поезд…