«Вон из дома!» –

Хозяйка её открыла и увидела перед собой мужичонку, которого и раньше встречала в этом общежитии, – Александра Михайлова. Его лицо было искажено гримасой боли, в руках – окровавленная тряпка, прижатая к голой груди.

– Что с тобой? – спросила женщина.

– Старик ножом пырнул, – ответил мужчина.

Хозяйка комнаты пустила его внутрь. Но как только за пострадавшим закрылась дверь, он прислонился к стене и медленно сполз по ней на пол. Женщина немедленно набрала номер 112. Потом присела на корточки рядом с раненым и приложила руку к пульсу: сердце билось.

Когда в общежитие прибыли сотрудники скорой медицинской помощи, мужчина всё так же лежал на полу – без сознания. В тяжёлом состоянии его доставили в Новгородскую областную клиническую больницу, где хирурги провели экстренную операцию, имевшую, к счастью, благополучный исход.

Жизнь мужчины была спасена.

Сотрудникам полиции хозяйка комнаты передала слова потерпевшего: «Старик ножом пырнул». Что за старик имелся в виду, женщина догадывалась. Знала, что в последнее время Михайлов обитал в соседней комнате со старожилом общежития 67-летним Петром Камориным – человеком странным и нелюдимым.

Полицейские постучались в его дверь. Каморин звякнул щеколдами и открыл её. Увидев на пороге стражей порядка, ничуть не удивился. Подтвердил, что это он ударил ножом Михайлова. Но распространяться, из-за чего, – не стал. Сказал лишь: «Произошёл конфликт».

* * *

Каморина доставили к следователю по особо важным делам СО по Великому Новгороду регионального СУ СК Илье Майорову. Вот что он рассказал:

– Свою вину Каморин не отрицал. Сообщил, что около месяца назад разрешил Михайлову пожить в своей комнате. Но потом у него появились претензии к жильцу (в частности, и из-за того, что узнал: в прошлом Михайлов был судим, но не сказал об этом). На требования покинуть комнату Михайлов не реагировал. Каплей же, переполнившей чашу терпения, стало следующее. По словам хозяина комнаты, в то утро жилец помочился в стеклянную баночку, а потом выплеснул её в окно. Это его возмутило до глубины души. На допросе Каморин говорил, что, увидев это безобразие, вышел на кухню, взял нож. И, вернувшись в комнату, ударил им Михайлова в грудь. «С какой целью?» – спрашивал я. «Хотел его убить», – не изобретая никаких мудрёных версий, отвечал Каморин. Причём создавалось впечатление, что он не осознаёт всю серьёзность своего поступка и создавшейся ситуации.

По словам следователя, любопытно было ещё и то, что Каморин пребывал в уверенности: ударив «безобразника» ножом один раз, достиг цели: считал, что этот удар – смертельный, и Михайлов должен умереть. Свою уверенность объяснял тем, что «служил в армии и знает, какие удары «на испуг», а какие – «на поражение». Здесь, считал он, «второй удар был не нужен».

Когда хлынула кровь, совершив то, что задумал, хозяин комнаты открыл дверь перед Михайловым, произнёс: «Вон из дома!». И выпроводил раненого гостя, швырнув, правда, ему тряпку, чтобы он прикрыл ею рану.

Следователь назначил психолого-психиатрическую экспертизу Каморина. Амбулаторная, которую провели специалисты новгородского клинического Центра психиатрии, не смогла дать однозначного ответа на вопрос о состоянии подэкспертного.

* * *

В ходе первичных следственных действий, однако, выяснилось, что вскоре после переезда на Новгородчину из Белоруссии, в далёком уже 1990 году, Каморин попал в дорожную аварию. Был сбит мотоциклистом. Травма оказалось очень серьёзной. После нескольких операций и месяцев, проведённых в больнице, мужчину выписали. Но, как отмечали все, кто близко знал его в ту пору, травма очень сильно изменила человека.

Удалось разыскать его бывшую жену, с которой развод был оформлен спустя несколько лет после того ДТП. Она рассказала, что, вернувшись из больницы, Пётр изменился до неузнаваемости: стал замкнутым, подозрительным, вспыльчивым. Несколько раз женщина замечала, как он разговаривает… с призраками. Горячо убеждал несуществующих людей, например, в том, как это важно соблюдать правила движения и не совершать преступлений. Коме того, в этот же период Пётр начал злоупотреблять алкоголем. И в состоянии опьянения проявлял агрессию.

Совместная жизнь стала невыносимой, и женщина подала на развод.

С тех пор отношения они не поддерживали. В последнее время помогали Каморину его сестра и её дочь. Они тоже были опрошены следователем.

И сестра, и племянница прекрасно знали о странностях Каморина. И о «беседах» с галлюцинаторными гостями – тоже.

Как рассказала следователю его сестра, она навещала брата за два дня до кровопролития. Застала в комнате неопрятно одетого мужчину. Каморин обронил тогда, что хочет его выгнать, «да вот только жить Сашке негде». Сестра тоже потребовала, чтобы незнакомец покинул комнату. Но тот проигнорировал и её слова. Хотя и вышел тогда из комнаты, но потом, после её ухода, вернулся. Сердобольный брат открыл ему дверь.

…Несмотря на явные проблемы с психикой, на протяжении более тридцати лет, прошедших после дорожно-транспортного происшествия, в психиатрической больнице Каморин не лечился и в соответствующем диспансере не наблюдался.

* * *

Проведение стационарной психолого-психиатрической экспертизы было поручено специалистам санкт-петербургского Центра психиатрии.

Их вердикт был однозначен: подэкспертный на протяжении ряда лет страдает хроническим психическим заболеванием. И в момент совершения противоправных действий, «при отсутствии к ним критики и понимания реальной ситуации», находился в невменяемом состоянии.

Из заключения комиссии экспертов-психиатров от 8 июля 2025 года:

«У подэкспертного наличествуют истинные слуховые галлюцинации, бред, грубое нарушение восприятия как своего общего состояния, так к своих противоправных действий. Выявленные у подэкспертного нарушения психики лишают его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих поступков и руководить ими, а также понимать характер и значение уголовного судопроизводства и своего процессуального положения, самостоятельно осуществлять действия, направленные на реализацию своих процессуальных прав и обязанностей».

При этом, отмечалось в заключении, мужчина «представляет особую опасность для себя и других лиц, требует постоянного и интенсивного наблюдения и нуждается в принудительном лечении».

По окончании экспертизы в Санкт-Петербурге и завершения предварительного следствия, в августе 2025 года дело было направлено в Новгородский районный суд. В соответствии с рекомендацией психиатров, при рассмотрении там материалов сам Каморин отсутствовал.

Как сообщила руководитель Объединённой пресс-службы судов Новгородской области Мария Воробьёва, 4 сентября 2025 года Новгородский районный суд принял решение о направлении его на принудительное лечение в «медицинскую организацию, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа с интенсивным наблюдением» – в Санкт-Петербург.

* * *

И последнее. Как сошлись эти люди? Почему гораздо более молодой Михайлов стал жить в комнате Каморина?

Как выяснилось в ходе следствия, ранее Михайлов арендовал комнату в этом самом общежитии ц другого человека. Но примерно за месяц до ЧП, в начале марта 2025-го, хозяин жилплощади выдворил мужика из уже обжитого им помещения. Причина проста: Михайлов, не имевший постоянной работы, перестал платить за жильё. Несколько дней бедолага мыкался по соседям. Но если его и пускали переночевать, то на одну ночь – не более.

И вот тут-то Михайлов пересёкся с «дедом» – с Камориным, с которым раньше был шапочно знаком: в одной общаге всё же обретались люди. По доброте душевной Каморин согласился, чтобы Михайлов перекантовался у него некоторое время.

Одного не учёл… Вдруг Михайлов в подпитии принялся бахвалиться своими «ходками» (судим был, надо сказать, только за кражи). И Каморин понял: уголовника приютил. А «криминальный элемент» пенсионер, сам никогда не привлекавшийся к уголовной ответственности, очень не любил, памятуя о том, что сам когда-то стал жертвой правонарушителя (как было установлено, мотоциклист, наехавший на него в далёком 1990-ом, был пьян). А вот к людям в погонах всегда относился с уважением.

Потому, узнав о криминальном прошлом Михайлова, и стал выгонять его из комнаты. А тот все требования «деда» просто игнорировал. И не понимал, видимо, что с огнём играет. А тут ещё эта история с выплеснутой на головы прохожих мочой, которая стала последней каплей терпения хозяина комнаты.

Сейчас, впрочем, Михайлов полностью поправился: о ранении напоминает только шрам на груди. И, вероятно, пополнил ряды новгородских бомжей. Обратно, в общежитие на Щусева, хода ему нет.

Да и, по словам опрошенных следователем соседей, недолюбливали здесь Михайлова: всегда был наглым. А вот Каморина жалеют до сих пор. Впрочем, он всё-таки не в тюрьме – в психиатрической лечебнице, где, пока не будет принято решение о выписке человека, его будут кормить, поить и следить за здоровьем.

Алексей КОРЯКОВ,
Великий Новгород

(Имена и фамилии изменены. – Прим. ред.)