«Папа не мог понять, почему мама согласилась выйти за него»

Жили на соседних улицах, бегали в одну школу. Саша рос хулиганистым, озорным мальчишкой. Когда наши войска в 1943 году освобождали город, едва не увязался за ними на фронт, хотя ему было всего 17 лет. Офицерам понравился бойкий пацан, но моя бабушка Ольга встала намертво. Все документы за время оккупации были утеряны, и она «под шумок» скосила среднему сыну два года при получении нового свидетельства о рождении. Ее муж и старший сын уже воевали, и Саша остался дома.

Мама с красивым и редким для маленького городка именем Майя была полной противоположностью Саши. Старшая в семье, она помогала воспитывать двух братьев. Оккупацию они пережили в Оренбурге, куда их вовремя переправил дед Степан.

А когда они вернулись, отношения между молодыми людьми закрутились с новой силой. После войны они поженились, а через несколько месяцев папу забрали в армию. И сразу на пять лет — на флот. Именно столько тогда служили. Саша, уезжая, наказал всем своим друзьям-приятелям, чтобы они следили за Майей. Он очень переживал, что такая серьезная девушка может его не дождаться, несмотря на штамп в паспорте.

Папа потом говорил, что так и не мог понять, почему мама согласилась выйти за него замуж, не мог поверить своему счастью. Ведь что он — даже школу не окончил, а Майя мечтала поступить в институт.

Но Саша зря волновался: за то короткое время, пока они были вместе, мама успела забеременеть мною. Мама потом ужасно злилась на папу. Она говорила: «Надо же, сделал свои дела и уехал на пять лет, а я одна осталась». Но делать было уже нечего. Когда мне исполнился годик, мама оставила меня в Дмитровске у свекрови, а сама уехала в Орел поступать в педагогический институт на химико-биологический факультет.

Через год на побывку приехал папа, и они вместе приехали в Дмитровск. Приехали внезапно, без звонка, телефонов-то тогда ни у кого не было. Папа потом рассказывал: «Заходим мы в хату, а ты в одной рубашке по полу земляному ползаешь. А ведь это осенью дело было. Я взял тебя на руки и сказал матери: «Ну что же ты так»? И ушли». Перевезли меня к маминой маме, а родители потом долго с бабкой Ольгой не разговаривали, злились, что она за мной плохо смотрела.

Когда папа окончательно вернулся из армии, мне было уже пять лет. Я как сейчас помню этот момент: папа красивый, в черной шинели, в фуражке, зашел в дом и схватил меня на руки. Я испугалась, заорала на весь дом, прибежала мама, тоже закричала: «Тихо, тихо, это твой папка приехал». Мама потом мне рассказывала, что папа пришел из армии совсем другим. Нет, он остался таким же обаятельным, озорным и деятельным. Но исчезла куда-то его хулиганистость. Он во всем слушался свою жену, всегда с ней советовался. Я, когда повзрослела, даже удивлялась: он буквально «смотрел ей в рот», хотя стал к тому времени начальником и командовал множеством подчиненных.

Но ведь все это благодаря моей маме. Именно она тогда, после армии, буквально заставила папу окончить вечернюю школу, а потом поступить в институт на исторический факультет. Его любимая присказка была: «Своя Майка ближе к телу», а мама всегда заливисто хохотала, когда он так говорил.

Мама пережила папу на целых тридцать лет. Он не дожил совсем чуть-чуть до своего пятидесятилетия, сгорел от рака легких за несколько месяцев. Она больше не вышла замуж, хотя предложений было множество: мама даже в 80 лет оставалась очень привлекательной и импозантной женщиной».