Пережив две войны, пенсионерка оказалась заперта в коммунальном аду

О проблемах, над решением которых Ольга Николаевна бьется почти три десятилетия, я узнала из социальных сетей. Побывавшие у пожилой женщины волонтеры опубликовали пост в Фэйсбуке, недоумевая, как так: малолетняя узница, инвалид 2-й группы, которая даже из дома самостоятельно выйти не может, до сих пор греется от печки?!

Казалось бы, не может быть, однако, когда я сама очутилась в доме Ольги Николаевны в Балтийском переулке, поняла: может, и еще как! В строении, возведенном в 1948 году в качестве временного, холодно так, что разуваться гостям хозяйка запрещает, выдает бахилы.

- Здесь иначе никак, - поясняет Ольга Николаевна, приглашая меня сесть ближе к печке, единственному источнику тепла. – Стыдно людей впускать в такие условия. В печке еще что-то взорвалось внутри недавно, проблемы с тягой, теперь совсем холодно стало. Еще и из окон и стен дует.

Дом, с годами превратившийся в личный коммунальный ад, в феврале 1961 года предоставили ее супругу-военнослужащему как ведомственное жилье. Постройка послевоенная, рассчитанная максимум на 30 лет эксплуатации, но молодая семья с ребенком, которому на тот момент не было и трех месяцев, не жаловалась.

- Михаил был техником по самолетам, на семь лет старше меня, - рассказывает Ольга Николаевна. – Я вышла за него замуж в 21 год, но фамилию в браке не меняла, так и осталась Камышниковой. Почти восемь лет мы прожили здесь, а потом его перевели на Курилы. Я поехала с ним, но через год вернулась. Муж остался служить, и постепенно наши отношения сошли на нет, а в 1975 году мы развелись. Он очень хороший и добрый человек, просто не сложилось.

Уезжая с супругом по распределению, Ольга Николаевна дом не бросила, пустила в него пожить подругу детства с сыном, оставшихся без жилья, да и дочку Ирочку оставила с ними.

- Когда я вернулась, мы еще семь лет тут все вместе прожили, - улыбается своим воспоминаниям пожилая женщина. – Знаете, тогда отношения между людьми такие были. Мы с той женщиной были из одной деревни, наши семьи вместе в войну голодали.

Воспоминания о войне для Ольги Николаевны предсказуемо самые тяжелые. Отец ушел на фронт и до сих пор официально числится пропавшим без вести подо Ржевом, мать, которой на тот момент было 27 лет, осталась одна с восьмью детьми. Трое мальчиков умерли, а пятерых девочек вместе с матерью угнали в Германию. Добрались пленные, правда, только, до Белоруссии, там их из временного лагеря освободили советские войска.

- Одна из сестер во время той стоянки умерла,- рассказывает Ольга Николаевна. - Нас привезли домой. Я была самой младшей из четверых оставшихся детей, мама и сестры потом рассказывали, что лежала вся синяя от голода и холода, и они пешком ходили в Курскую область, чтобы обменять домашнюю утварь на еду, возвращались все в лохмотьях. Про отца знаем от одного из наших односельчан, он, когда с фронта пришел, сказал, чтобы не ждали Николая, его раненного танк немецкий раздавил.

За то, что выжила и выросла Ольга Николаевна благодарит свою семью. В Орел ее вместе с мамой перевезла, выйдя замуж, старшая сестра, она же настояла, чтобы Оля училась. Работать Ольге было не привыкать, и к моменту развода с мужем она дослужилась до заместителя директора одного из орловских предприятий. Руководящая должность позволила ей поступить в Торгово-гуманитарный институт, правда, закончив экономический факультет, на новую работу по специальности она выйти толком не успела, - люди с ее образованием и опытом требовались для оказания интернациональной помощи в Афганистане.

- Это был 1985-1986 годы, - пожимает плечами Ольга Николаевна, и очевидно, заметив недоумение и ужас в моих глазах, объясняет: – Мы все были патриотами. Мне сказали, что надо, и я снова оставила Ирочку с подругой и поехала. Полгода там пробыла, работала экономистом. Страшно, конечно, было. За солдатиков тех, совсем молоденьких, особенно страшно. Но ничего, дал Бог, вернулась.

После Афганистана женщина устроилась на работу экономистом-ревизором в Комитет статистики и проработала там 13 лет.

- Мы ездили с проверками по районам, и конечно, всякое бывало. Даже во взяточничестве обвиняли, - делится женщина. – Я и сейчас могу вам честно сказать: не было такого никогда! Меня так мама воспитала: никогда не брать чужого, жить по совести и в сложившихся обстоятельствах. Мои знакомые всегда удивлялись, почему я не стремлюсь как-то отстаивать свои интересы? Может быть, в этом моя проблема, вот хотя бы с этим домом. Привыкла радоваться тому, что есть и не требовать ничего для себя.

Дом в Балтийском переулке общей площадью 25, 8 квадратных метров Михаилу Фарафонову дали, конечно же, без удобств. Мужчина решил, что семья в таких условиях жить не будет, и провел воду и канализацию.

- Я больше замуж не выходила, - продолжает Ольга Николаевна. – Что дом является муниципальной собственностью, хватилась только 1996 году, но оказалось, что приватизировать я его не могу.

В официальном ответе, полученном Ольгой Николаевной от Орловской квартирно-эксплуатационной части района, сказано, что в 1992 году ее жилье не было включено в список жилых домов Орловского гарнизона, подлежащих приватизации потому, что находится в эксплуатации почти вдвое больше изначально отведенного ему срока. Лишь в 1998 году женщина добилась приватизации своей жилплощади, да и то через обращение к военному прокурору.

Ни к одному ЖЭУ или управляющей компании дом №2 по Балтийскому переулку, где в одиночестве живет Ольга Камышникова, не прикреплен до сих пор, «дышащую на ладан» печку чинить некому, просто нет таких мастеров.

В 2016 году с Ольгой Николаевной случилась беда. Пережившая к тому моменту пять хирургических операций женщина пришла на обследование в орловскую поликлинику №3 и упала на ступеньках. С тех пор она из дома не выходит, с постели поднимается с третьей попытки, а по холодному дощатому полу передвигается, опираясь на трость.

 На то, как мучается пожилой человек, смотреть невозможно, но никакой помощи Ольга Николаевна не принимает:

- Я должна вставать сама!

Документы на свой дом пожилая женщина с ясным умом и добрым сердцем хранит рядом с медалями, врученными ей в годовщины окончания Великой отечественной войны и вывода войск из Афганистана. Медалей, правда, стесняется:

- Да за что мне их! Я несколько даже не брала, я же не сделала ничего такого.

С 2008 года Ольга Камышникова бьется за признание ее жилья аварийным. Экспертиза, проведенная в 2011 году ОАО «Орелоблкоммунпроект», выявила, что общий износ составляет 64%, что «привело к снижению до недопустимого уровня надежности, прочности и устойчивости строительных конструкций». Специальная комиссия из городской администрации у нее тоже побывала. Вывод: жить в таких условиях пожилому человеку нельзя, но и аварийным дом Ольги Николаевны признать не могут, переселить ее в другое место, соответственно, тоже. Официально такое решение обосновано тем, что дом приватизирован, а значит, позаботиться о его состоянии, либо переехать пенсионерка должна своими силами.

Сейчас Ольга Николаевна пытается узнать, является ли земля, на которой стоит ее «хибара» муниципальной, и предусмотрены ли законодательством какие-либо нюансы, опираясь на которые она могла бы выйти из своего бедственного положения. «Орловский Меридиан» также отправил запрос по этому поводу в городскую администрацию. Вместе с Ольгой Камышниковой мы ожидаем ответа, о содержании которого расскажем в первых номерах 2020 года.

– У дочери мне жить просто негде, она замужем, у меня два внука, один из них жену привел. Я вот такая – ну куда?! – объясняет Ольга Николаевна, стараясь не плакать. - Я хочу провести старость в своем жилье, хочу пожить в человеческих условиях.

Когда мы с Ольгой Николаевной прощаемся, она признается, что ни на что уже и не надеется, но пытаться будет до последнего. И так хочется ее утешить, сказать, что для человека, пережившего столь многое должно быть сделано что-то… Да только, можно ли?