Мама успокаивала папу и нас: «Ну вот мы и на родине. Ничего, дети, доживем до утра»

Память о детстве – самая крепкая и осталась со мной на всю жизнь.

Весной 1942 года мама с нами отправилась в деревню к бабушке. С ней также жила супруга моего дяди с двумя ребятишками-школьниками, а мой дядя был на войне. И так стали мы жить всемером, одной семьей. Я росла очень ослабленным ребенком, а так как я была самой младшей в семье, бабушка всеми силами укрепляла мое здоровье.

В деревне в те времена оставались только две коровы, но бабушка как-то ухитрялась приобретать молоко, и большая его часть доставалась мне. Я вспоминаю, как мои двоюродные братья, приходя из школы, подбегали ко мне и спрашивали: «Любонька, плюнь нам на руку, скажи, молоко ела?!» Я, не понимая, выполняла их просьбу, и, если слюни были белыми, братья высказывали претензии бабушке.

Во время приступов удушья мама выносила меня на воздух, и мне становилось лучше. Все дни она не отходила от моей постели и, хоть была неверующей, про себя читала слова молитвы, которой ее научила бабушка. Выздоровела я благодаря бабушке Фросе. В те времена она была знаменита своими лекарствами на всю Пензенскую область. За два года она поставила меня на ноги.

Трудное это было время. Удалось попробовать и темно-зеленые душистые щи из крапивы, приправленные чуток толченой картошкой. Когда заканчивалась крапива, пекли лепешки из лебеды. Спасибо травам, выручили они нас! А также спасибо печке, спасавшей нас от морозов.

Как-то моя мама с тетей пошли в лес за хворостом. Набрали сухостоя, сколько могли, а за ними увязался лесник. Тогда такое считалось воровством. Заметив слежку, они побросали хворост и пустыми бежали полкилометра. Вбежали в дом и спрятались под кровать. Лесник вбежал за ними, стал кричать и обратился к моему брату, Володе: «Мальчик, ты видел, тут две тети вбежали в дом, где они?» Наш Володя рос умненьким мальчиком, его учили никогда не обманывать, вот наш «Павлик Морозов» и выдал их. Хорошо, что закончилось все благополучно – обещанием, что подобное не повторится.

Весь этот период мама работала на сборе урожая в «Заготзерно» и в колхозе, полола и обрабатывала землю.

В 1943 году папа оформил «литер», и мы поехали на Дальний Восток. Поезд от Пензы до Комсомольска следовал около 10 суток. Мама несла меня на руках, а брат Володя, как взрослый мужчина, нес сумку с едой. Папа встретил нас и не узнал. Мы все были как закопченные рыбешки, ведь паровоз шел на дровах и углях.

В этой поездке я впервые попробовала конфету: кто-то из пассажиров угостил нас с братом. На мой возглас: «Спасибо. Конфета вкусная, как свекла!» - присутствующие грустно улыбнулись, а я пояснила: «Нам бабушка всегда в печке парила свеклу».

Прибыли мы в городок-поселок Воскресеновка. Мама скоро влилась в жизнь гарнизона. Возглавила женсовет, который объединял жен офицеров. Вместе они помогали поддерживать наш авиационный городок. Женщины заготавливали овощи на зиму, помогали близлежащим колхозам в прополке, обработке земли, и даже привлекались к рытью окопов. Мама также организовывала хор.

Папу мы видели редко: то учения, то полеты. А жили в двухэтажных домах, где из удобств была только вода, и ту часто отключали, поэтому приходилось бегать в колонку. Квартира была коммунальная с общей кухней, а туалет находился на улице. Соседями у нас были молодые летчики. На кухне находилась плита, которую мы топили по очереди с соседями.

Помню, однажды соседи затопили печь и рано закрыли трубу, и мы все чуть не отравились угарным газом. Разбудил нас кот Яшка. Он стал метаться и страшно мяукать. Мама проснулась, и так пушистый любимец нас спас.

Брат рос очень послушным ребенком. Папа всегда наставлял его, каким должен быть сын замполита – честным, добрым и справедливым. Я же была полная «очаровашка»: с мальчишками дралась, на деревья лазила... А мама всегда говорила мне: «Ну ты же девочка. Никакого сладу с тобой нет». И часто наказывала за мои проделки. Однако наказания обычно ограничивались стоянием в углу, из которого меня всегда выручал папа. А в отсутствие родителей моей нянькой и другом во всем был брат Вовка.

Где-то в начале апреля 1945 года мама повезла меня к врачу в город Ворошилов. За рулем был молодой солдатик, и мы попали в ДТП. Машина сорвалась с моста и чудом не влетела в реку, видимо отказали тормоза. Все остались живы, но мама сломала ногу, а я отделалась лишь ушибами и ссадинами. Но, несмотря на сильную боль, она заботилась только обо мне.

Я помню и конец войны. Мама утром включила радио, и раздался голос Левитана. Она бросилась к нам со слезами на глазах: «Ребятишки, скорее на улицу». Одевшись, мы помчались на плац, где уже шло построение всего летного состава. С короткой речью выступил и наш папа. Помню, один из соседей, летчик-лейтенант, посадил меня к себе на плечи и сказал: «Любка-голубка, запомни этот день на всю свою жизнь». Затем, после команды «вольно», все люди улыбались и обнимались. Вечером был салют и концерт, на котором с хором выступала толпа. В этом же хоре выступала и наша мама.

Так как военные гарнизоны располагались вдали от поселков, а лавки военторгов приезжали редко, достать одежду, особенно детскую, было трудно. Поэтому мама вместе с женсоветом сшили к школе для девочек блузки, а для мальчиков рубашки из белого шелка со списанных парашютов. Нашей радости не было предела!

Даже после войны, когда трудности и лишения были позади, жизнь приготовила новые испытания для нашей мамы. Такие, которые может выдержать только стойкая офицерская жена. Папа пришел и сказал ей: «Ну, жена, собирайся в путь-дорогу. Нас отправляют в Северную Корею».

Мама никогда не спорила, не возмущалась, а тут сказала: «Вася, это же чужая страна». На что отец коротко ответил: «Так надо. Это приказ». И поехали мы в вагонах-теплушках в Северную Корею.

Жили мы недалеко от Сеула в хорошем богатом доме. Пол отапливался, а в окнах и дверях почему-то стекол не было, только бумажные задвигушки. Были все удобства, но, несмотря на это, наша мама загрустила и почти не спала ночами. Папу мы видели редко: частые тревоги, учения, полеты. С оружием он почти никогда не расставался. Даже дома держал пистолет под подушкой.

Мама часто говорила отцу: «Вася, все хорошо, я все переживу, выдержу, но на родине спокойнее. Пусть в глушь, но на родину, где все родное и близкое». Мы, дети, тогда не понимали, почему она так переживает, ведь к нам все относились дружелюбно. Папа только говорил приветственные слова, и к нам сразу обращались с теплом, угощали.

Правда, часто раздавались неприятные звуки сирены. Не дай бог никому слышать этот звук.

Наконец, желание мамы сбылось. Нас направили в какое-то селение, в заброшенные домики, которые протекали по ночам. А мама успокаивала папу и нас: «Ну вот мы и на родине. Ничего, дети, доживем до утра». Затем она организовала всех жен офицеров, где-то достали глину, побелили, починили домики и заделали все дыры в потолке.

В 1950 году папу направили в Ленинград, в Военно-Воздушную инженерную академию. Затем – в Белоруссию, в город Барановичи, и там мы прожили пять лет.

Много мест жительства, много школ, но где бы мы ни были, мама всегда была опорой и поддержкой для нас и папы.

Папа был очень скромным человеком и никогда не просил ни за себя, ни за семью. Начинал службу с простого красноармейца и вышел в отставку в звании подполковника, был награжден 5 орденами и 14 медалями.

Когда мы приехали в Пензу, жили на 12 метрах съемной квартиры. Мама неоднократно просила отца похлопотать насчет жилья, но он отказывался. Тогда она сама добилась, чтобы нам выделили двухкомнатную квартиру на окраине города.

Многое пришлось пережить моей маме, но мы как дети гарнизонов, к счастью, не видали всех ужасов войны. Мы по-детски ненавидели врагов, которые принесли много горя нашему народу. Мы рано повзрослели и поняли, как тяжело нашим родителям, особенно матерям.

Мама прожила 89 лет, была очень честной и доброй. В семье не знали грубостей, криков и тем более побоев.

Если говорят, у офицера есть профессия – защищать родину, то у офицерских жен – создавать прочный надежный тыл для защитников родины. Мы с братом окончили институты, вырастили и воспитали детей, внуков, и часто вспоминаем нашу маму. Спасибо тебе, мама, за все!