Её отец чудом выжил на последней войне, хотя лицо снесло осколком снаряда

К сожалению, наши ветераны уходят. И надо спешить «подобрать крошечки», которые еще слетают с уст детей войны, помнящих рассказы своих родителей и тяжкое детство. Вот и я в канун Дня Победы встретилась с Галиной Степановной Чубченко, и мы вечер напролет вспоминали далёкие военные годы.

Прокричали репродукторы беду

Галинке не было 10 лет, когда началась война. Она была старшей: братику Николке было 6, а Геночка родился в сентябре 1940 года. Круглое большое радио было тогда у многих, его никогда не выключали. И вот 22 июня 1941 года к утру прокричали репродукторы беду - пронзительно-волнующий голос Левитана объявил о нападении фашистов.

Папа Галинки, Степан Иванович Кураш, в тот был в Минске. Мама Антонина Николаевна дожидалась его с детьми дома, в Брянске. Семья жила в большом двухэтажном доме с двумя парадными. Степан Иванович разведчиком прошел всю финскую войну, вернулся обмороженным. Он стал прорываться к семье: на товарняках, пешком, днем и ночью, - пришел домой, когда дети спали, в одних кальсонах. Вагоностроительный завод «Красный профинтерн», где работали родители Галинки, был уже на военном положении. Окна заклеивали полосками газет, чтоб не рассыпались от звуковой волны, спали одетыми. Степан дал совет: на краю дворов рыть… «бомбоубежища», канавы 1,5 метра глубиной. Эти окопы многих спасли от осколков.

1919 год. Красноармеец Степан Кураш

- Я до трясучки боялась бомбежек, - говорит Галина Степановна. – Казалось, летит самолет прямо на тебя и «смеется».

Напротив них был хлебозавод. В один из дней его и разбомбили вместе с домом. Когда Галя добежала до своего окопа, он был уже забит людьми. Кто-то крикнул: «Сигай сверху!» - она и сиганула. А самолёт кружил над ними низко-низко.

- В небе каждый день зарево и постоянный гул – я и сейчас его слышу, - признаётся Галина Степановна. - Маму с братиками приютили старшие сестры. А меня – нет. Не знаю, почему и не сужу никого – война.

Спасли аптечные пузырьки

Голодная и холодная, Галенька забилась в пустой частный дом. Спала на сваленном в углу тряпье.

- Я не понимала, в какой части города нахожусь, чтоб поискать маму, боялась спать, шарила по полкам в надежде поесть. Когда в ящике кухонного стола нашла кусочек хлеба, аж руки затряслись от радости. Сейчас думаю, это мама приносила тайком, боясь показаться мне, зная, что не сможем оторваться друг от друга. Неизвестно, кому из нас троих тогда она нужна была больше.

Однажды Галинка нашла маленькие скляночки, которые принимали аптеки. Ходила сдавать и покупала хлеб. Пузырьков хватило на месяц.

- И тут вдруг дали эшелон – последний эвакуационный товарняк, в котором и оказалась я с мамой и братишками. На какой-то станции женщины побежали на вокзал за едой. Мы висели на маминой юбке, цеплялись за руки, как клещи, боялись, что поезд уйдет без нее.

Давали манку, cахар, - то, что можно было быстро приготовить на трехногой печурке-таганке. Прямо на платформе, в людском море, женщины жгли тряпьё и варили детям кашу.

Рукавицы «с пальчиком»

Так они добрались до села Костино в Оренбуржье. Антонина работала в поле на волах. Выращивали хлеб и овощи. Дети пололи поля за кусочек хлеба.

- У местных ребятишек ловчее получалось, а я отставала и губы кусала – думала, не дадут хлебца, - вспоминает Галина Степановна. – Нам можно было есть с поля. Бывало, вытащишь морковину, обтрясёшь и хрумаешь. Мы были вечно голодные. Помню, у дома рос какой-то «укроп», выше меня ростом. Снимала со стеблей кожицу и ела мякоть. Думаю, то был ревень. Иногда соседи приносили прокисший суп. Потом уж эвакуированным стали давать немного хлеба – пушистого, белого, незабвенного хлеба.

Ночами женщины вязали для солдат носки и варежки «с пальчиком» для стрельбы.

- Пока мама работала, я брала её вязание и пыталась повторить, вспоминая папины слова: «Люди делают, а ты, что ж, не человек». Получалось плохо. Хозяйка наша сперва на темноту грешила, потом, догадавшись, чьих рук дело, научила меня вязать. Не помню уж, сколько я связала тех рукавиц…

В сентябре 1943 года освободили Брянщину, и семья вернулась на родину. Правда, с потерями. В эвакуации умер от дизентерии братик Коленька.

Курская дуга Степана

Между тем связист Cтепан Иванович шел дорогами войны. На Курской дуге его тяжело ранило. Он рассказывал, как во время боя вскрикнула санитарка. Степан чуть приподнял голову, что- то свистнуло - то был осколок снаряда. Рядом солдат сказал: «У тебя челюсть болтается. Ползи скорей, а то кровью истечешь». Степан пополз меж тел к лесу, где была медпалатка, теряя сознание, из последних сил, но дополз до врачей. Осколком ему срезало нижнюю челюсть вместе с зубами и языком, ранило руку.

- Это страшно даже представить, мурашки по спине. После папа говорил: «Всю жизнь буду благодарен тому старому врачу». Хирург заставил его выпить кружку спирта - дезинфекция и наркоз, сшил сухожилия на руке, пришил язык. Нижнюю челюсть, увы, было не вернуть. Обожженные верхние зубы удалили. Но, не поверите, у папы в третий раз сверху потом выросло 4 зуба!

Выписавшись из госпиталя, в начале 45-го Степан вернулся домой. А в конце победного года в семье родился маленький Вовочка - жизнь продолжалась несмотря ни на что!

- Поначалу папа не мог разговаривать, а потом даже песни пел. Дожил до 96 лет! А мама - до 86! А как народ ликовал, когда объявили о конце войны. Все высыпали на площадь. Откуда-то взялись гармошки. Всю ночь гуляли…

Завод до победного конца

Своего мужа Владимира Чубченко Галина встретила в техникуме. По распределению они уехали работать в Нижний Тагил. Здесь родились сын Эдуард и дочь Елена. А в 1971 году семья переехала в Псков - Владимира Миновича призвали на строительство нашего завода ТЭСО, где после они с женой и работали. Владимир руководил конструкторским бюро. Но страшная автокатастрофа в 1973 году унесла его жизнь. Галина Степановна, чудом оставшаяся тогда в живых, еще на костылях вышла на работу. Она любила завод, как их детище, и другой жизни после смерти мужа себе не представляла.

Столько всего пережив, Галина Степановна не утратила оптимизма. У неё внуки, правнуки и заботливые дети. И я безмерно благодарна судьбе, что эта милая женщина открыла своё сердце и для меня.

К слову, она до сих пор шьёт и вяжет, может и сегодня с закрытыми глазами связать те самые рукавицы «с пальчиком». И дай Бог, чтоб эта жизнь продолжалась подольше, ведь у женщин не принято спрашивать о годах. В любом же возрасте опять мы «ягодки», но это, так сказать, к слову.