Катастрофа в Чернобыле накрыла Наталью вблизи опасной зоны. И чуть не погубила

Ещё раз убеждаюсь, что нет случайных встреч, и люди посылаются нам, как маячки сбившимся с курса кораблям. Сообщение от Натальи Баткевич, моей заочной знакомой, пришло, когда я в отчаянии кусала локти, и светилось тайным смыслом, как неоновый указатель: «Путь истинный. 200 метров»…
У Натальи судьба – судьбинушка: она, как птица Феникс, не один раз сгорала дотла и
возрождалась снова к новой жизни. И на её пути тоже встречались неслучайные люди-маячки…
Отец у Наташи был военным, и до 1958 года семья жила, как перекати-поле, переезжая вслед за отцовскими военными частями, бывало, что и в палатках. Наташа родилась в Ольговке – село под Херсоном. Отец был деспотом. Больше всех доставалось маме, за то, что дети «плохие».
– Мамочка была женщина-женщина, как в фильме «Благословите женщину», – вспоминает Наталья. – Беззащитная, красивая, талантливая, язык чувствовала сердцем. Она училась в украинской школе, а русский знала так, как не знаю его сейчас я. Отца раздражало, что мама никогда не пила за праздничным столом, а он и мне в 10 лет наливал вино. Женщина должна уметь пить! А я видела умоляющие глаза мамы и стискивала зубы. Сопротивлялась отцу всегда. Свою роль главы семьи он видел в подавлении человеческих чувств: нельзя было смотреть ему в глаза, голова должна быть опущена. Утро начиналось с крика «подьём», одеяло сдиралось рывком, мы с братом, не проснувшись, бежали на улицу. Маме не разрешалось даже погладить нас по голове... Брата он называл дураком, потому что у него не было командного голоса, а то, что Володя на английском читал «Ромео и Джульетту», отца не впечатляло. Я жила в абсолютном вакууме. Мне не разрешалось гулять, дружить, общаться с одноклассниками – за этим он строго следил. Не стесняясь в выражениях, отец говорил, что я буду дворником. Когда мне исполнилось 9, сказала себе: «Я не пропаду! Никогда и нигде!» И всегда это знала. Я выяснила, сколько платят дворникам, подсчитала, что одно яичко в день я себе сварю…
Ничего страшней, чем жить с отцом под одной крышей, не было, и когда в 75-м году он ушёл к другой женщине, семья вздохнула с облегчением.
В 1958 году семья переезжает в Псков. В военном общежитии в Доме офицеров вода только холодная: грели на керосинке, мылись в корыте. Женский туалет – на втором этаже, мужской на третьем. А в храме Александра Невского крутили кино и устраивали танцы.
После школы Наташа устроилась на машиностроительный завод – лишь бы куда, лишь бы кем, лишь бы не с отцом. Училась в политехе на вечернем, вышла замуж за своего бывшего одноклассника. В 1975 году родился сын, Алёша. В те годы в роддоме свирепствовал стафилококк, и на лето его переводили в школу. Наташа очень хорошо помнит кабинет географии 4-й школы, где ей пришлось рожать. Но инфекция догнала и тут, ребёнка сразу забрали в детскую больницу на Островского: 2-й этаж, 4 кроватки, 2 стула. На ночь мамочкам оставаться не разрешали, а днём за возможность быть рядом с ребёнком мамы что-то намывали, таскали – дежурили, как это называлось.
– С мужем мы к этому времени уже развелись, – говорит Наталья. – На него нельзя было ни в чём положиться. А в 77-м году мы с мамой решили вернуться на Украину. Поселились в райцентре Первомайское Николаевской области. Это войсковая часть, ракетные войска, первый пояс обороны. Я устроилась в специализированное конструкторское бюро «Бриг». Замечательное было время!
Дворника из Натальи не получилось. В то время как её брат работал дипломатом за рубежом, Наталья стала талантливым инженером и работала на оборону страны. Одна из южно-американских стран разработала танк, который мог двигаться в горах под углом в 40 градусов. «Даёшь 45!» – ответила призывом наша страна, защищавшая социализм в Афганистане.
– Одна из частей в той самой коробке передач – моё приспособление, – рассказывает Наталья. – Но наш танк так и не поехал, ни под 40, ни под 45 градусов. Инженеры стали стране не нужны, многие поувольнялись и торговали шоколадками…
А незадолго до краха страны бабахнул Чернобыль. Наталья хорошо помнит, как много стало людей умирать от рака, беременности не вынашивались, парни, чемпионы спорта, оставались бездетными.
– Возле нашего бюро был мясокомбинат федерального значения, и туда зачастили машины с киевскими номерами. Наши узнали на перекурах с водителями, что гонят скот на забой из Чернобыля. Это называлось выравнивание уровня заболеваемости в стране. У меня сын год отлежал сначала в больнице, потом в санатории – инфекционный миокардит.
А у Наташи в 1986 году после гриппа пошли осложнения – бронхит, эмфизема лёгких, астма… Николаевская больница. Начались мучительные процедуры. Однажды, когда она без очереди перешла из кабинета бронхоскопии на физиотерапию, какой-то пациент зароптал. Наташа слышала слова медсестры, которая не слишком плотно прикрыла дверь: «Как вам не стыдно, она же до ваших лет не доживёт…» Наташе становилось всё хуже. В 1989 году встал вопрос об удалении лёгкого.
– Сильнейшие антибиотики не помогали, я только исхудала до неузнаваемости. Я гуляла по больничному саду и пыталась подтягиваться, дышала сосновым воздухом и не могла
надышаться – так хотелось жить! Как-то ночью я не удержалась и наелась солёных грибов, запретных. Думала, умру, а мне лучше стало, может, в них какие-то пробиотики содержатся...
– А кто был рядом с вами? Муж, сын… – спрашиваю я, ведь невозможно пропадать одному.
– Сын каждый день навещал. А муж… Соседка по палате тоже спросила, где мой муж. Я утром отодвинула штору и показала, как он проезжает мимо больницы на работу. Рядом были мама, коллеги. Но операции не потребовалось. В 90-м году мне назначили ЛОК – лазерное облучение крови. Световод вводят в вену и она светится до плеча. После первой процедуры я прыгала на кровати. Позвали врача. Он посмотрел на меня и сказал: «Надо уменьшить дозировку».
Оказалось, Наталью накрыл побочный эффект – эйфория. Её состояние значительно улучшилось, и в 1991 году вся семья сорвалась на Дальний Восток, подальше от последствий Чернобыля и поближе к морскому воздуху, необходимому Наталье.
В третий раз Наталья замуж так и не рискнула выйти, хотя в Находке, где они поселились, было очень много моряков. Но в голове засело, что ничего хорошего из этого не выйдет. Рассказ про второго мужа прозвучал, как анекдот – такой же короткий и смешной: «Ты плохая хозяйка, не гонишь самогон! Пока разбиралась – восемь лет прошло».
– Я думала, умру на том конце земного шара, так там всё хорошо сложилось. Устроилась работать в сберкассу. После «Брига» эта работа казалась мне игрушечной. Но появились компьютеры! Когда я первый раз взяла в руки мышку, поняла, что я невежда, и это чувство, как сказала мне коллега, у тебя будет всегда, даже если закончишь факультет информационных технологий.
Жизнь на севере была не сахар, но Наталья всегда знала, что не пропадёт. Год преподавала техническую механику в колледже, часов брала столько, сколько могла, посадила связки, попала в больницу. Месяца три не работала. А потом на глаза попалось объявление, что требуются уверенные пользователи компьютера. Так Наталья попала в «Консультант Плюс» и жизнь наладилась. Кроме этого преподавала информатику в школе. Сын учился в Уссурийском педагогическом институте на факультете иностранных языков, а после смерти отца в 1994 году неожиданно запросился в Псков.
– Я их познакомила, когда сыну было 14 лет, и с отцом, и с бабушкой, с которой у меня всегда были прекрасные отношения. Мы приехали к ним, и Алёша сразу почувствовал себя дома. Мой первый муж – ингерманландец. Была такая малая финская народность со своей республикой, языком и трагичной судьбой: многочисленные довоенные и послевоенные репрессии разметали, разослали и почти уничтожили советских финнов… И вот что значит зов крови – Алёша выучил финский и сейчас заканчивает в Хельсинки факультет славянских языков. Он и в школе стихи на английском сочинял.
Вслед за сыном Наталья с Дальнего Востока вернулась в Псков – круг вроде бы замкнулся, но, как она чувствует, это не последний её город и пристанище.
– Здоровье с годами не лучше, очень хочу перебраться в какой-нибудь уголок в зелёном, экологически чистом городке на берегу моря. Я люблю путешествовать и исследовать что-то новое, не испытывая ни языковых, ни технологических, никаких, в принципе, барьеров. Я ж с детства знаю, что нигде не пропаду! Мне нравится жить и сама жизнь, а главное – хорошие неслучайные люди, у которых есть чему поучиться.
С Натальей не хотелось расставаться, но она спешила – слишком много дел у человека на пенсии. Энергичная, стремительная, интересная, она убежала, а в кабинете осталась её очаровательная шляпа и ещё день напоминала всем нам, что жизнь очень интересная штука, как ни крути, и надо спешить жить.