Женя: «Я не пью, работаю, с жильём. Почему мне надо доказывать право на материнство?»
На прошлой неделе в редакцию позвонила Евгения Л., мама двоих несовершеннолетних сыновей: «Прошу, выслушайте меня! Помогите вернуть детей. Нет, я не лишена родительских прав, работаю, не пью, не курю, живу в квартире. Но я совершенно одна и не знаю, к кому кинуться за помощью…»
Вечером из редакции я поехала к Жене, на Советскую, 35. В комнате уютно и чисто. Детские игрушки, на спинке стула – шортики с рубашечкой. На стене – иконки, на столе – фотографии мальчиков и кипы бумаг, документы… Ушла я от Жени, когда звёзды светили. В тревоге, если не в ужасе, – неужели надо доказывать своё право на материнство? Но обо всём по порядку.
В 6 лет Женя попала в детский приют. В её свидетельстве о рождении в графе о родителях две записи: «Неизвестно».
Но Женя сохранила детские воспоминания. Помнит, как жила с мамой в Тбилиси, что у отца был ресторан.
- Отец мой грузин, Мацаберидзе, рыжеволосый, голубоглазый, боксировал, играл на фортепиано, им всегда восхищались женщины. А мама - сибирячка, зеленоглазая, с рыжей гривой, гордая. Я не знаю, какая кошка между ними пробежала, наверное, черная, но при мне они жили порознь. Когда меня привозили к отцу, его друзья и родня говорили: «Маленький Буто приехал». Буто значит - не спускающий обиды. Я жила, как принцесса. В вазочках всегда лежали деньги. По Тбилиси тогда ходили мороженщики в белых халатах, зазывая: «Клубничное! Сливочное!» Я покупала эскимо, но сдачу всегда клала в вазочку. Помню, няня-армянка, если я шалила, сажала рядом и давала спицы. Она научила меня вязать армянские носки на трёх спицах, гладить бельё. Когда в 6 лет я попала в приют, то уже читала и писала. А когда там увидели, как я на гвоздиках связала пупсику одежду, купили мне нитки и спицы. Первый год дался очень тяжело. Я поняла, что не принцесса... Забыла грузинский язык, но в конце года могла уже и за себя постоять – недаром меня звали когда-то Буто.
Вопрос, почему при живых родителях оказалась в приюте, мучил и Женю. Как она поняла со слов наставников детдома, её мама что-то натворила противозаконное. После она разыскивала дочь. Когда Женя училась в 4 классе, директор детского дома, Сулейман Ибрагимович, принес ей конверт. Он был чернее ночи и сказал: «Прежде, чем взять, подумай хорошенько!»
- Сейчас понимаю, что он хотел оградить меня от общения с матерью, но я взяла письмо, и мы стали переписываться. А когда после 8 класса мать предложила мне поехать с ней, Сулейман Ибрагимович вообще расстроился: «Будет локоть близко, но не укусишь!», - и долго отговаривал. А вот отец так в детдоме и не появился.
Сулейман Ибрагимович был детям не только наставником, но другом и отцом. Ребята звали его Шеф, а когда обижались – Суслик. «Не жалуйтесь, не плачьте, свои проблемы решайте сами», - так он говорил, на самом деле вникая во все трудности, не оставляя ни дома, ни в походах, тревожась за каждого, как за своего, но не показывая вида. В детдоме старшие ухаживали за младшими, и утром после пробежки, Женя бежала к малышам, помогала застилать постели. Она прекрасно училась, пела, рисовала, обожала читать, особенно с фонарикам по ночам. «Войну и мир» перечитала 4 раза, и всякий раз книга открывалась по-новому. Эту свою любовь она передала и старшему сыну, Николаю, который в 13 уже прочел «Историю государства Российского» Карамзина.
- В детдоме были свои виноградники, бахча. Летом мы выезжали на дачу «Маяк», где в беседке всегда стоял накрытый стол: хлеб с сыром, зелень, помидоры, бочка с квасом – мало ли кто проголодается. Я не раз бывала в «Орлёнке», на соревнованиях. Однажды Сулейман Ибрагимович повел нас в поход в горы, где вырос и знал все тропки. Но повёл самой трудной, через можжевельник, а в лагере задал мальчикам по 30 отжиманий, девочкам – 50 приседаний. Я решила схитрить и отжалась, а он всё равно заставил приседать. В тот момент я злилась, но сейчас понимаю: он всё знал и хотел, чтобы мы выросли сильными… Это благодаря ему я сейчас, как стойкий оловянный солдатик.
Но от судьбы не уйдешь. Женя потянулась вслед за мамой и её новым мужем. Так, в 15 лет оказалась на ферме, недалеко от Пушкинских Гор, где работала 5 лет дояркой.
- Хозяин обещал, что через пять лет дом, который нам выделили, будет наш, но этого не произошло. Как только я получила паспорт, то ушла от них… В Пскове сняла комнату, устроилась в кафе. Но по ночам мне снилась парта – видно, я не доучилась. Пришло время – влюбилась. Он из Мурманска, окончил в Пскове юридический институт, повез меня к родителям. «Это мать моих будущих детей», - так он сказал своей матери. Но я пришлась не ко двору. У нас ведь как на Кавказе: сын привел невесту - новую дочь. Мать учит готовить, как надо сыну нравиться. А тут, наоборот, его мать не делилась своими рецептами, хотела сама ему угождать. Я же и сыновей так воспитываю. Это мои дети, но не мои мужчины. Чтоб когда-нибудь уже их жены мне сказали спасибо за мужей. Но если не мои двери – не стучусь. В итоге вернулась в Псков. Снова устроилась в кафе. Окончила курсы продавцов-кассиров.
Потом познакомилась с будущим папой моих сыновей. Когда забеременела, мы ещё не были женаты. Подкупили его слова. Он прямо во дворе встал на колени, сказал: «Я всё сделаю!» Расписались за месяц до родов. Семья для меня – это уважение, труд, когда вместе муж и жена. На Кавказе ведь детей не по любви особой женят. Коля родился 2 августа, как раз на день ВДВ, муж в десантных войсках служил – был на седьмом небе от счастья.
Имя сыну тоже выбрано не случайно. Во время беременности Жене приснился сон. Будто идет по бранному полю, по останкам воинов. Вокруг поломанные копья, окровавленные руки, ноги. Вдруг возникает монах в черном одеянии и выводит в широкое пшеничное поле – краев не видно.
- Я проснулась в уверенности, что это был Николай Чудотворец. Мне русские имена казались чересчур мягкими, какими-то сказочными, но после этого сна я знала, что сына назову Николай. А перед самыми родами приснился казан огромный и рука, как длань на псковском гербе, щедро зачерпывает половником и кладет мне в руку… бриллиант. Проснулась от боли, так сильно ногти впились в кулак. Поняла, бриллиант – мой ребенок.
Но со счастьем начались и испытания. Мужу было сложно найти работу на гражданке. Сбережения, которые Женя подкопила к родам, подошли к концу. Когда Коле исполнилось восемь месяцев, была вынуждена выйти на работу – по девять смен в супермаркете без выходных. Тогда же поступила в кооперативный техникум – сбылись сны с партой, но не успела закончить.
- Мама тогда впервые меня не подвела. Помогла с Коленькой до садика. Когда я заканчивала 1-й курс, то поняла, что снова беременна. Я всегда мечтала о большой семье. Но было очень трудно. К тому времени у нас уже был кредит. У мужа с работой так и не ладилось. На 19 неделе от нервного срыва у меня началось кровотечение. Врач сказала, что эмбрион отошёл, и меня увезли в городскую больницу. Вдруг акушерка спрашивает: «Будете сохранять?» Оказалось, второй эмбрион еще цепляется за жизнь. Положили на сохранение. Я каждую ночь говорила: «Ты будешь самым сильным, только держись!» Поэтому назвала сына в честь Михаила Архангела, главы божьего воинства. И если Коленька родился весь в золотистых волосиках, как персик, я даже думала про первую бритву, которую придется покупать уже в садик, то Миша был светлокожий и ясноглазый.
По приезду из больницы Женя узнала, что они погрязли в долгах. Подкопить к родам в это раз не успела. И тут новая беда. Когда Мише было полтора месяца, муж не пришел ночевать. Но даже когда после ссоры он забрал мальчиков с собой, Женя не подумала о плохом, решив, что муж хочет доказать, что он хороший отец.
Сердце Жени разбилось, когда спустя некоторое время старший сын ей сказал, что папа полюбил другую и хочет жениться. Но как бы там ни было, он мужчина, а она мать. Надо жить и растить сыновей.
После развода в 2014 году Женя оказалась в отчаянном положении. Кредит Женя гасит одна, хотя, всё, что было в браке, по закону должно делиться между супругами поровну. Женя выучилась на маникюршу, устроилась, помимо магазина, в салон. Работы никогда не боялась, так как привыкла с детства рассчитывать только на себя. Но в определенные дни из-за работы ей было не успеть за Мишей в садик. И нынче, в конце мая, обратилась за помощью в городской приют, чтоб оставлять Мишу в рабочие смены на ночь - как в советское время в круглосуточном садике. Однако органы опеки почему-то решили, что Мише в приюте будет лучше, чем дома, и сына не дают маме даже в её выходные.
Во вторник, 5 июня, мы вместе с Женей навестили Мишу. Покидать территорию интерната нам строго-настрого запретили и фотографировать – тоже.
Я только могла видеть, как маленький мальчик оплел мамочку руками и ногами, прижавшись всем тельцем, и, спрятав личико у неё на груди, просил забрать домой. А Женя не могла объяснить сыну, почему нельзя, так как сама пока не знает ответа.
Гизела Державина,
Псков
От автора: запрос с этим же вопросом от газеты «КурьерЪ» и данный материал переадресованы в Главное управление соцзащиты региона и правозащитнику, юристу Ольге Кутузовой. Хочется верить, что там смогут помочь нашей героине.
