Байкало-Амурская магистраль Игоря Батова

Когда я попросила Игоря поделиться воспоминаниями о БАМе, он ответил мне резко: «Я очень не хочу его восхвалять. Это был очередной обман, нулевой КПД и адский труд. Нас забрасывали на точку, и мы строили мосты: от Федькиного Ключа до Комсомольска-на-Амуре 17 мостов. Мостовики шли первыми, лес валили, жили в палатках. Следом – путейцы, работали «на пупе» - вручную. БАМ строился на перспективу. Перспектива развалилась, о БАМе забыли на долгие годы. Хватит?..» Но я продолжала настаивать на встрече.

- А приходите с утра, часикам к 6, на «болото», я там за червями буду охотиться, - неожиданно предложил Игорь, но потом сжалился и назначил встречу дома. - Я удочку буду собирать, а вы спрашивать…

Спас Джек Лондон

Начали издалека, постепенно понижая градус. Игорь рассказал, как подростком на спор переплыл реку Пскову в оба конца во время весеннего паводка.

– Мы тогда жили на улице Временной. Пскова в 70-е годы была полноводной, особенно в паводок. Переплывал в районе нынешнего «пляжа» у Льва Толстого, 60, грудью расталкивая льдины. Подозреваю, вода была градусов 5-6.

А в 80-е, после окончания Ленинградского училища железнодорожных войск и военных сообщений, весь курс Игоря отправили на БАМ. И уже там он наблюдал, как один сержант форсанул и искупался в речке.

– Май. Солнышко припекает, а в речке донный лёд, и вода ничем не отличалась от арктической. С видом бывалого сержант раздевается, разбегается и прыгает на метра 3-4 от берега, где глубина больше двух метров. И я своими глазами видел, как он с рёвом ПРОБЕЖАЛ по воде эти 4 метра до берега. Минут на пять его парализовало, и до дембеля его кликуха была «Иисус».

Однажды Игорь пошёл стрелять рябчиков и сам оказался на краю гибели, провалившись под лёд в 4-х километрах от стойбища.

– Зима. Тайга. При температуре ниже -40 у тебя есть 4 минуты, чтобы разжечь огонь, потом ты уже не сможешь чиркнуть спичкой. В детстве я запоем читал Джека Лондона, и оказался в такой же ситуации, как герой рассказа «Костёр», который стал разжигать огонь, чтоб обсушиться, под ёлкой. И на его костёр с верхушки рухнул сугроб. Второй раз развести костёр он уже не смог – замёрз живьём. Я не стал повторять его ошибку, развёл костёр на открытом месте. Мне удалось подсушиться, но последние 300 метров до лагеря я шёл, не чуя ног, перекидывал их руками – связь ног с мозгом уже оборвалась.

 

И хоть техника у мостостроевцев была даже по тем временам запредельная, сплошь японская, но условия, в которые людям приходилось вгрызаться и врубаться, все чудеса техники сводили к нулю.

– Очень много времени и сил занимало обустройство быта: соорудить жильё, утеплить, добыть еду, постираться. Попробуйте помыть голову в 50-градусный мороз в дырявой палатке – через минуту мыло на голове замерзает. Или сходить в уличный туалет при -63 градусах. Как-то возле посёлка Тырма моя рота строила секретный объект для погранвойск. Так вот, для собак мы ставили дома кирпичные, а сами жили в палатках. И почему надо было рвать пупы и отказываться от помощи тех же японцев, которые предлагали построить БАМ за пять лет?!

Чтобы вопрос не остался риторическим, Игорь Батов подкрепил его цифрами.

– Первая Транссибирская магистраль («Транссиб»), длиной 8300 километров была построена за 25 лет, в 1891-1916 годы, тачками и лопатами. Основной участок БАМа в 3500 км – за 10 лет, в 1974-1984 годы. А вот история железной дороги Курагино – Кызыл в 411,7 километра, которая должна связать Тыву с Красноярским краем, и дальше – с Китаем и Индией, длится уже 17-й год.

По словам собеседника, у нас в Пскове дела лучше –
8 км «Северного обхода» строились всего 7 лет. Для сравнения, Китай за 20 лет построил 20 000 км высокоскоростных железных дорог.

Туда не ходи!

В начале 80-х на БАМе работала северокорейская «трудовая армия» – 12 лес-промхозов по 1200 человек. Российские офицеры очень плотно контактировали с корейцами.

– Тон хъянь гым ди («туда не ходи» по-корейски) – ещё кое-что помню, – улыбается Игорь. – Они, что ни попроси, делились тут же, и бензин безвозмездно давали!

А объяснялось просто – русские офицеры в их понятии были небожителями, которым надо подчиняться, потому что русские не носили значка Ким Ир Сена на груди. Корейцы же такие значки носили все поголовно, от рабочего до гендиректора. При этом их самый бедный рабочий не продавал русским значок даже за 500 советских рублей, при его зарплате в 17 рублей. Это было святое. Такой значок не носили у них только Ким Ир Сен и Его Самые Близкие, к которым бамовские корейцы автоматически приписывали и русских офицеров, как «необозначенных».

– Работали они по 12-14 часов в день, два выходных в году – день рождения Ким Ир Сена и его сына. Утром и вечером чашка риса с дайконом. Раз в год к ним приходил поезд с кореянками, и они могли по разочку «чот парра», если вели себя идеологически правильно. Дисциплина в корейских отрядах поддерживалась исключительно кулаками и ногами. Особенно был отработан приём наказания, когда двое держат, а третий разгоняется и бьёт провинившегося головой в живот.  Расскажу об их отношении к рабочей силе. Находился в группе корейцев рядом, когда у трелевщика сорвался чокер, и крюк влетел в кабину через заднее стекло, размозжив череп трактористу. Рабочего вытащили, и туда тут же залез другой кореец, вытер в кабине кровь и поехал работать дальше.

Выходит, не байки, что один кореец заменяет двух с половиной русских на лесоповале.

Смертельный номер

Напоследок Игорь рассказал мне, как он чуть не погиб в японской могиле, когда его накрыл метеорологический зонд. Дело было в 80-м году на ветке, ведущей в Чегдомын, что построили пленные японцы Квантунской армии после Второй мировой войны. Там до сих пор по сопкам десятки их могил, обозначенные метровым холмиком с глубокой канавой вокруг.

– Бреду я по сопке с двустволкой наперевес, высматриваю косуль, они там подпускали на выстрел, народ в радиусе 50 километров отсутствовал, кроме моей роты, – уточнил мне собеседник. – Тишина, крадусь, и вдруг слышу над головой мерзкое шипение, что-то огромное опускается мне на голову... Вжимаю голову в плечи, колени трясутся... Когда ты знаешь, что вокруг на десятки вёрст никого и вдруг такое!.. Рефлекторно (офицер всё-таки, учили), с перепугу, стреляю с обоих стволов в это нападающее на меня сверху нЕчто... Взрыв, огонь в полнеба, меня сбивает с ног взрывной волной, зарываюсь, контуженный, лицом в землю. Тогда единственный раз в жизни я испытал животный страх. Лежу в канаве в обнимку с холмиком японской могилы. Тело трясётся, зрение не сфокусировать, в ушах звон, во рту земля. Ощущение, что живот прилип к позвоночнику...

Через какое-то время прихожу в себя, приподнимаюсь, понимаю, что вроде цел. Выплёвываю землю. Рядом валяется ружьё. Думаю, что это было – падение НЛО, нападение дракона? Озираюсь. Рядом с ружьём лежит пятиметрового диаметра пустая оболочка метеозонда из рыжей резины, с привязанной к ней коробочкой с датчиками. Эта запущенная за сотни километров, накачанная водородом клизма, размером с микроавтобус, потеряв часть газа, опустилась прямо мне на голову наверху сопки, а я в эти 4 кубических метра водорода выпалил из ружья в упор! Это потом мне было смешно…

Оказалось, такие метеозонды запускались на китайской границе в Даурии, где базировался гарнизон с последней в СССР воздухоплавательной частью, и в шутку назывались «гондоны». Они летели по ветру на Китай и перехватывались в Благовещенске или во Владивостоке. Такой «метео-гондон» и догнал Батова, хотя по идее должен был самоликвидироваться вместе с аппаратурой.

После тайги

В 1983 году Игорь Батов вернулся в родной Псков и после тайги здесь ему очень нравилось. Никакие здешние морозы ему были нипочём.

– Однажды зимой 64 километра проехал до острова Белова – на рыбалку. Велосипед был моим средством передвижения до конца 90-х. Я и в походы на нём гонял, и в командировки, и на работу в костюме ездил. Сперва смотрели косо, а потом даже последователи появились. На велосипеде счётчик стоял, в 85 году я за год 21 тысячу километров намотал. А когда появилась первая машина, пришёл конец моей офицерской осанке, появился живот. Так и напишите: автомобиль убивает спортивного мужчину!

Сейчас из увлечений у Игоря осталась рыбалка. Как он шутит, время, проведённое на рыбалке, в жизни не в счёт, поэтому он чувствует себя юношей. Чего и всем желает.

От Кондона
до Мудасте

Бамовские топонимы, точнее, их происхождение, – непаханое поле для филологов всех уровней, но у Игоря Батова на их счёт есть своя забавная теория.

– На востоке БАМа есть участок, где географические названия сохранились, с небольшими, конечно, изменениями, от зэков прошлого века. Посёлок Кондон, сопка Алупа, речка Куинка, ущелье Кизда... Рассматривая тут карту Эстонии, наткнулся на остров Хийумаа. Центр – Кярдла. Населённые пункты – Харью, Хирмусте, Паопе, Мудасте....

И как-то даже повеяло ностальгией по бамовской молодости…

Подготовила
Гизела ДЕРЖАВИНА,
Псков