После развода — вот из села!

Решившись на расставание с мужем, Эмма впала в немилость к его влиятельной родне. Она боится, что ее хотят лишить не только работы, но и жилья. ОТ АВТОРА: 3 мая в редакцию «ГД» позвонила жительница села Чалтырь Эмма БЕГЛАРЯН – она хотела задать вопрос в «Справочную». Так я узнала о конфликте, разгоревшемся между нею и семьей ее бывшего мужа после развода. По мнению Эммы, родня ополчилась против 39-летней женщины и всячески пытается выжить ее из села. Эта история заинтересовала меня. В село Чалтырь Мясниковского района я приехала 14 мая. Эмма весь день работает разнорабочей в строительной бригаде колхоза имени Шаумяна, и мы договорились, что встретимся вечером около ее дома. – Собаки у нас нет: тут никто не ворует. Мы живем в колхозном доме, который я получила от работы, – начинает она разговор. – Когда нам его дали, тут была настоящая свалка. Во дворе валялся бытовой и строительный мусор, росла трава выше моего роста (у меня 168 см), сам дом был в ужасном состоянии. Честно говоря, там давно никто не жил, он в селе был вместо общественного туалета. Ни газа, ни воды, одни голые стены. А сейчас, посмотрите, какой у меня тут огородик!.. А председатель сегодня меня вызвал и сказал, чтобы шла домой и убирала его – на его месте будут общежитие строить. Деревья, малину – все надо теперь пересаживать, а то строители затопчут. Но саженцы уже большие, не примутся. В доме нас встречает мать Эммы, бабушка Зина, и двое ее сыновей, Артур и Эдик. Тут четыре комнаты: детская для мальчиков, спальня для Эммы, крохот- ная спальня бабушки Зины и зал. – Надежда только на СМИ, если вы не поможете, то к Малахову поедем. Он уж точно разберется, – говорит бабушка Зина. – Наша семья жила в городе Сумгаите, в Азербайджане. Во время армяно-азербайджанского конфликта в 1988 году мы чуть не погибли от рук «тюремщиков» (так называли азербайджанских бандитов). Они по квартирам ходили и громили. А соседка увидела и предупредила, что они идут к нам. Мы забежали к ней в квартиру и спрятались. Она была русская, «тюремщики» об этом знали, и потому мы были в безопасности (русских они не трогали, только армян). Некоторое время мы прятались у нее. Все время в страхе были, что нас изнасилуют и убьют. Тогда очень много армян погибло от рук азербайджанцев. Нас временно разместили в центре для беженцев, потом мы вернулись в свой дом, но квартира наша была пустая: ни мебели, ни продуктов, ни одежды. Вынесли все подчистую. Брат пригласил меня в Ашхабад, там Эмма закончила пятый класс, и мы с ней вернулись в Сумгаит, чтобы сделать обмен квартиры – тогда так многие делали. Муж поехал на заработки. В Сумгаите пробыли с дочкой два месяца, а потом нас предупредили: «Скоро начнется резня». 23 октя- бря 1988 года мы уехали в Каджаран, в Армению. А 19 декабря 1992 года там начались обстрелы – и мы уехали в Россию. – Мы не думали, что надолго тут задержимся, –вступает в разговор Эмма. – Мамина родная сестра жила в Чалытре, сначала мы остановились у нее, а потом ушли на съемную квартиру. Денег на покупку дома или квартиры у нас не было. Отец работал электрообмотчиком в колхозе. Нам пообещали выдать квартиру, если кто-то из семьи придет туда работать. Так после школы я стала дояркой. Через месяц нам выделили дом. Он был без удобств, но мы и этому радовались. Через год Эмма сблизилась с местным мужчиной и 23 января 1996 года родила своего первенца Эдика. Однако его отец отказался жениться на ней. Она, впрочем, была уверена, что и сама справится. В 2002 году Эмма выпросила у председателя новый дом, тот самый, в котором мы сейчас беседовали. К нему и ко двору нужно было всерьез приложить руки, прежде чем поселиться в нем. Женщина взяла кредиты и вместе с матерью сде- лала там хороший ремонт. Наконец, они переехали. Эмма говорит, что в этот период ей хотелось устроить свою личную жизнь и создать настоящую семью. И вот в колхозе она познакомилась с Арсеном ПОРКШЕЯНОМ – он работал там же. Стали встречаться, а 29 апреля 2006 года поженились. 22 декабря 2006-го у них родился сын Артур. Находясь в декретном отпуске, Эмма поступила в институт на экономический факультет и закончила его. – Три года мы прожили с Арсеном, а потом развелись. Вот тут-то все и началось, – говорит Эмма, и, я вижу, едва удерживается от того, чтоб не расплакаться. – А какой была причина развода? – Я стала замечать, что Арсен часто...обманывает, скажем так. Стали ругаться. Я хотела, чтобы мои дети жили в спокойствии и гармонии. Уже позже я узнала, что у него неврологическое заболевание. По определению врачей, он социально адаптирован без нарушений. Видимо, поэтому его родственники так поспешно нас и поженили, чтобы я ни о чем не узнала раньше времени. После развода мы продолжаем общаться, он каждый день приходит к детям. Однажды рассказал мне о том, что родители взяли его из детского дома. А потом у них появились свои дети, и он, как говорится, стал не ко двору. Помню, когда у него был день рождения, сыновья подарили ему спортивный костюм и рубашку – он это- го совершенно не ожидал! Оказывается, в его семье это по отношению к нему было не принято. После нашего развода Арсен вернулся к родителям.А его брат, он же председатель колхоза, стал нам просто мстить, так я это понимаю. Видимо, Арсен не нужен родителям, вот они и хотели его куда-то пристроить. Сам-то он неплохой мужчина, только жить вместе мы все-таки не будем. Я боюсь за детей, за маму, за себя. Вдруг ночью ему что-то взбредет в голову, да он за нож возьмется? Не приведи, Господи... После выхода из декретного отпуска нашу героиню, дипломированного экономиста, определили разнорабочей в строительную бригаду. Говорят, других вакансий нет. Но ведь взяли же со стороны и кассира, и учетчика... Эмма не раз порывалась уйти, но всегда останавливалась: после этого она вместе с детьми и мамой запросто может остаться на улице. Дело в том, что в доме, к обустройству которого было приложено столько усилий, она живет по договору жи- лого найма, заключенному с председателем колхоза. Ежемесячно платит за это колхозу 2580 рублей, отдельно – коммунальные услуги, хотя, по иронии судьбы, именно она и провела туда и газ, и воду, и свет. Но все это было бы неважно, если бы в отношении нее не была начата, по ее словам, настоящая травля. – Всегда в колхозе сараи белили операторы машинного доения, им за это дописывали зарплату. А сейчас меня посылают это делать, только бесплатно, – рассказывает Эмма. – Я до этого на протяжении пяти лет работала с ядохимикатами, после чего из-за запаха аммиака не могу работать на территории фермы. Принесла справку об этом. Нет, опять посылают. Летом 2014 года, когда скоблила стену в сарае, упала, потеряла сознание. Ушла на больничный, а стоило мне выйти, как меня тут же послали в тот же сарай, и история повторилась. Опять я ушла на больничный. А председатель попрекает: «Ты очень часто приносишь больничные листы, мне не нужна такая работница. Да, еще имей в виду: во дворе, где ты живешь, я буду строить гараж или общежитие, еще не решил, так что огород не сажай». Он меня посылает работать на лесоповал вместе с мужчинами – их девять, например, а я одна женщина (там, извините, даже в туалет сходить невоз- можно: кругом мужчины). Им он платит примерно 1000 рублей, а с премией и того больше, а мне – 200 рублей. Работаю, как и они, с 8.00 до 17.00 часов. Я поинтересовалась у экономиста колхоза, почему так, а он сказал: «Ты же не поднимаешь такие бревна, как они». Посылает меня председатель на трассу убирать мусор вдоль дороги. Одну. Прошу еще кого-нибудь дать – говорит: «Нет, пойдешь одна». А мне страшно, трасса ведь, всякое может быть. Поскольку Эмма – работник строительной бригады, все малярные работы колхо- за тоже делает она. Зарплата у нее 226 рублей в день, а до этого, говорит, была и того меньше. Денег, конечно, отчаянно не хватает: старший сын учится на очном отделении в колледже, младший – во втором классе средней школы. Как минимум их нужно накормить, одеть и заплатить за коммуналку. О другом речи уже не идет. А ее, говорит она, словно хотят на место поставить за то, что не оправдала чужих ожиданий. – Уже пять лет мы мучаемся. Ни к кому из колхозников председательтак не относится. В колхозе ведь очень много земли, где можно построить дом, ни- кого не ущемляя при этом. Их много уже построено, но ни один из них не удосужились расположить во дворе у других людей. Интересно то, что сам Арсен явно на стороне бывшей жены. 14 мая мне удалось поговорить и с ним. – После развода они напали на нее, вечно ее достают, какие-то неприятности устраивают, – сказал он. – У нас сложная семья. Конечно, никто не хотел нашего развода. Наверное, это месть. Что же делать? Ехать Эмме некуда – ее щедрая, гостеприимная родня оста- лась в Армении. А в Чалтыре, который стал ее домом, она остается заложницей ситуации. Чтобы прояснить ее правовой статус в колхозе им. Шаумяна, я решила сделать на имя его председателя, Х.М. ПОРКШЕЯНА, официальный запрос и 18 мая отправила его.А 15 мая обратилась за комментарием к юристу- эксперту по гражданскому и финансовому праву Николаю ГУБИНУ. – Выселить семью председатель не имеет ника- кого права, – сказал он. – В данном случае выселение может производиться только на основании решения суда. Что же касается выполнения сложных работ, то, если женщина добровольно выполняет их по трудово- му договору, то тут нару- шений нет. Все сотрудники должны работать в соответствии с ТК РФ. Им же регулируется и зарплата (ФЗ от 01.12.2014 № 408-ФЗ «О внесении изменения в ст.1 ФЗ «О минимальном размере оплаты труда»).   Олеся ИГНАТЕНКО, Мясниковский район ОТ РЕДАКЦИИ: мы будем следить за тем, как развивается история, и обязательно расскажем о дальнейшей судьбе этой семьи в нашей газете.