"Соседи выбили дверь и ужаснулись: маленький рязанец истекал кровью"

Эта история о том, как брошенный родителями ребенок стал сыном для 51-летней рязанки. Cразу после выхода «Мещерской стороны» № 3 от 22 января 2013 г., буквально на следующий день, в редакцию позвонила читательница Валентина Стрельцова. Женщина откликнулась на статью «Ледяное сердце мальчика Коли», которая рассказывала о детдомовце, отплатившем приемным родителям за их доброту невероятной жестокостью. «Я рыдала, когда читала эту публикацию, - рассказала Валентина Михайловна. – В свое время я тоже взяла полуторагодовалого ребенка, тоже Коленьку, но только мне достался мальчик не с холодным сердцем, а с золотым! Добрее и внимательней человека я не встречала за всю свою жизнь». Подробней о своем любимом Коленьке Валентина СТРЕЛЬЦОВА рассказала во вторник, 28 января, у себя в коммунальной квартире. Мне открыла дверь пожилая невысокая женщина. Ей трудно передвигаться – она хромает. Мы удобно устроились за столом, и Валентина достала семейный фотоальбом. - Я химик по образованию, работала в Рязанском проектном технологическом институте. История, о которой я буду рассказывать, началась, когда мне был 51 год. К тому времени я похоронила мужа, а моя 25-летняя дочь Ольга была уже замужем и жила отдельно.Валентина Стрельцова рассказывает, что однажды она встретила свою сестру – та работала медиком. К удивлению Валентины, сестра позвала ее сходить с ней в магазин детской одежды, а по дороге рассказала жуткую историю. К ней на работу, в детское неврологическое отделение больницы № 11, поступил мальчик полутора лет, с окровавленной разрезанной ручкой. Оказалось, что малыша нашли в одном из одноэтажных домов на улице Попова. Соседи красочно описывали работникам скорой помощи, что в этом доме жила неблагополучная семья Саврасовых. Старших четырех дочек мать отдала в детский дом в Солотче, а младший, Коля, оставался в семье, где отец разъезжал по командировкам, а мамаша постоянно уходила то в запой, то в загул. Во время одного из таких загулов Коленька остался дома один. Наверное, матери уже давно не было дома, потому что ребенок много времени кричал. Соседи не выдержали - выбили дверь, зашли в квартиру и ужаснулись: мальчик истекал кровью – он порезал руку о разбитую вазу.По словам Валентины Стрельцовой, так он попал в отделение к ее сестре. После этого рассказа, даже не видя ребенка, Валентина Михайловна сказала: «Теперь это мой ребенок». - Говорят, до этого подкидышей в детском неврологическом отделении не было, - рассказывает СТРЕЛЬЦОВА. - Сестра забрала Коленьку Саврасова в свой кабинет. Весь медицинский персонал пытался сделать хоть что-то хорошее мальчишке: кто конфету даст, кто колготки или рубашку принесет, кто просто по головке погладит. За несколько недель в больнице малыш привык, что в дверь кабинета врача Светланы Макровой входят только добрые люди. Его до последнего под разными предлогами не отдавали в Дом ребенка – хотели помочь, поэтому держали пять или шесть месяцев. Был 1988 год, зима. Помню, что снег шел крупными хлопьями. После работы я забежала в магазин, купила Коле целый мешок гостинцев и отправилась в отделение. Прихожу - малыш обернулся, несколько секунд смотрел на меня, не моргая, а потом побежал ко мне и говорит: «Мама!» И обнял мои ноги - сердце задрожало.Валентина Михайловна рассказывает, что никто не отговаривал ее от решения об усыновлении. Наоборот, все, кто видел Коленьку-ангелочка, были только рады. Правда, знакомые предупреждали: «Трудно тебе придется, Валя. Усыновить ребенка в 51 год будет нелегко». Так и получилось. Пока мальчик был в Доме ребенка, Валентина Стрельцова обошла не одну инстанцию, чтобы ей разрешили усыновить Колю, но везде твердили: «Какая же вы мама? Вы уже бабушка!» - Но даже после окончательного отказа об усыновлении я решила, что все равно не брошу мальчика, тем более что Коленька меня уже признал, а я с каждым днем привязывалась к нему, - вспоминает Валентина СТРЕЛЬЦОВА. - Сначала я приходила к нему в Дом ребенка. Заведующая отделением, Ольга Александровна, разрешала забирать Коленьку на выходные. И тогда Валентина со своим мальчиком ходила в Театр на Соборной, гуляла в парке. Коля полюбил бывать вместе с мамой Валей на митингах, откуда постоянно возвращался с шариками и с карманами, набитыми конфетами. Вместе они заезжали в гости к дочке Валентины Михайловны, которая тоже полюбила Коленьку, как родного. – А как его не любить? – разводит руками моя собеседница. - Я такого ребенка, как Коля, никогда не видела. Он никогда мне ни в чем не перечил, не огрызался и не просил. Он даже не капризничал и был очень послушный. Где бы я ни появлялась с Коленькой, мне все завидовали, говорили: «Какой добрый ребенок». До трех лет Коля звал меня мамой, а потом у дочери родился сын, мой внук Вова, который, как научился говорить, стал называть меня бабой. Коля посмотрел на Вову, подумал-подумал – и тоже решил, что я его баба. Валентина Михайловна рассказывает, что родную мать Коли она больше никогда не видели, да и та на связь ни с ней, ни с собственным сыном не выходила. Однажды Стрельцовой сообщили, что в Дом ребенка должен был прийти отец мальчика - Николай. - Я поговорила с ним, - вспоминает Валентина. – Сказала, что берусь опекать этого ребенка. Мы договорились с Николаем, что я буду привозить ему мальчика в гости. Отец не возражал. Он мне вообще показался каким-то безропотным, про таких говорят – на все согласен.По словам Валентины СТРЕЛЬЦОВОЙ, спустя несколько лет мальчика распределили в детский дом в Солотче. Названая бабушка все свое свободное время старалась посвятить сыну-внуку. Летом забирала его с собой в деревню. Получая зарплату, женщина откладывала денежку и внуку Вовочке, и своему Коленьке - на гостинец. Однажды она, как обычно, купила гостинец и поехала в Солотчу, где ей сообщили нерадостную новость: в детский дом приезжала медико-педагогическая комиссия, которая поставила Коле диагноз «олигофрения».- Меня как по голове ударили, не знала, что делать, - признается пенсионерка. - По моему мальчику даже незаметно было, что у него нарушения какие-то! Но больше всего меня пугал не диагноз, а то, что Колю собираются отправить в Елатомский психоневрологический диспансер. Так далеко! И мне казалось, что навсегда. Мне и до Солотчи-то тяжело было ездить каждые выходные, а уж до Елатьмы вообще нереально добраться! Поехала в облоно. Но тогдашний заместитель руководителя ответил: «Могу помочь только в одном: в Пронске открывается интернат – могу вас перераспределить туда».Колю перевели туда. Однако там, по словам Валентины Михайловны, мальчику было тяжело, он все время плакал. - Расставаясь после выходных, я видела в его глазах такую вселенскую тоску и печаль, что мне становилось плохо, - говорит Валентина СТРЕЛЬЦОВА и плачет. Потом, успокоившись, продолжает: - Он пробыл там полгода. Никогда не забуду эти валы, репьи, по которым надо подниматься до дома-интерната - мрачного здания, в котором до революции находился мужской монастырь. Как-то приезжаю забирать его на каникулы в деревню, а у него палец забинтованный, и весь он какой-то вялый. Спрашиваю воспитательницу: «Что с моим Коленькой?» А она отвечает: «Поранился». Приехали домой, я зашла к своей подруге-врачу, чтобы та посмотрела ранку. А та его срочно повела к хирургу. Валентина Михайловна рассказала, что в травмпункте ей заявили: еще чуть-чуть – и можно было бы потерять и палец, и, может, даже часть кисти. Так вместо каникул Коленька угодил в больничную палату.- Слава богу, мальчик мой поправился, - вспоминает женщина. - Но уже когда хирурги чистили пальчик, я решила, что в интернат его больше не отдам. А тут уже скоро в школу. Оформила его в школу-интернат в Рязани. Стало полегче нам видеться. Коленька учился хоть и не очень хорошо, но на поведение его никто никогда не жаловался. В пятом классе, правда, пришел, а от него пахнет сигаретами. Коля признался, что хотел попробовать, как все. Я сильно отругала его, сказала, что можно от сигарет умереть, и даже треснула его мокрым полотенцем. Мой мальчик стерпел и обидные слова, и полотенце… И этого ему хватило на всю жизнь. С тех пор он не брал в руки сигарету, и противным дымом от него никогда не пахло. Также обстояло и с алкоголем. Коле было 16 лет, он уже учился в училище и жил у меня, сам приходил домой. Вот один раз он открыл дверь и как-то тихо собрался мимо меня проскочить на свой диван. Когда я обнаружила, что Коля сильно пьян, ему попало очень здорово. Я показывала ему на улице алкоголиков, говорила: «Такое ты хочешь свое будущее?» Рассказала парню про его родных родителей, напомнив, что у него есть предрасположенность. С тех пор мой сынок не пьет и не курит. По словам Валентины СТРЕЛЬЦОВОЙ, много хороших людей помогали поднять и воспитать Колю. В деревне в Скопинском районе, в селе Носилово, куда она на 6 месяцев, с апреля по сентябрь, уезжает с Коленькой, соседи учили парня и гвозди забивать, и лампочки вкручивать, показывали, как дом строится, и даже как проверяют трассу – прорвался трубопровод или нет. - Понятно, что он много не умеет, - вздыхает Валентина. - Не обучен компьютерной грамотности, да и толком специальности никакой получить не смог, но в быту он много чего умеет, а в деревне всю мужскую работу делать может. Радует, что Коля старается работать над собой. Ходит на курсы в центр для инвалидов, занимается спортом. Уже не так страшно его оставлять на этом свете. Когда меня бог заберет - мне неведомо, хотелось бы только, чтобы добрые люди окружали моего сыночка. Коля для меня как подарочек от бога. Всегда помогает, всегда добрым словом утешит. Не всегда пожилые люди от родных детей такое видят. Я хочу посоветовать семьям: если чувствуете, что в душе есть свет к ребенку, что есть в вас потребность отдавать кому-то любовь и ласку, не бойтесь брать опеку над брошенным ребенком, даже над больным.