Град небесный
С Ильей Моисеевичем Савельевым я познакомилась в декабре прошлого года на Хануке – еврейском празднике света и зажженных свечей, который организовала Элеонора Владимировна – руководитель еврейской общины областного центра и супруга нашего героя в одном лице.
Это статный мужчина в годах с белой бородой, добрыми глазами и скромной улыбкой. Как позднее окажется, прекрасный собеседник и талантливый художник.
В мае у Ильи Моисеевича открылась выставка «Град Небесный», посвященная двум его «родинам» – Иерусалиму и Владимиру. Забегая вперед, скажу: после того, как ближе узнаешь мастера и его жизнь, становится более понятен выбор тем его творений и особая техника работы.
- Лично я воспринимаю Савельева как художника Иерусалима. Его живопись идет от иконописи, на полотнах словно лики святых. И образы, которые он воспроизводит, во многом иконописны, - говорит Игорь Кравченко, галерист и куратор выставки. - Илья раскрывается здесь в своей собственной, очень тонкой манере – Савельев, как художник, сумел зафиксировать рождение духовной материи. И мы видим не просто привычные пейзажи, а состояние, которое он почувствовал, которым он делится с нами. Поэтому в живописи Ильи присутствует тема храма, тема духовного поиска.
После выставки художник пригласил меня в святую святых - свою мастерскую.
Светлая уютная комната на последнем этаже обычного кирпичного дома: небольшой диван, самодельный стол, пара стульев и, конечно же, мольберт. Вдоль стен - картины, изображения на большей части которых скрыты от любопытных глаз.
- Они еще не дописаны, - улыбается Илья Моисеевич.
Стеллаж возле рабочего стола заставлен памятными вещицами, завешан старыми афишами, снимками, а на самом видном месте - фотография супруги - музы художника.
- Понимаете, художник не может жить обычной жизнью. Как говорила Цветаева: «Поэзия является болезнью, но прекрасной болезнью!» То есть творческие люди должны быть немного чудаковатыми, иметь свой особый взгляд.
Илья Савельев родился в творческой семье. Его отец - известный литературовед Моисей Эйдельман. Поэтому с раннего детства мальчик находился в особой атмосфере искусства.
- К папе в гости часто приходили поэты, прозаики. И он всегда хотел, чтобы я стал литератором. Но меня повело в другую сторону, - признается он.
Однажды в дом Моисея Ильича Эйдельмана пришел молодой костеревский поэт Анатолий Самородов и привел с собой художника Александра Лукина. И эта встреча для Ильи оказалась судьбоносной.
- Саша Лукин попросил показать мои наброски. Через эти наброски он смог разглядеть меня как художника и пригласил к себе в Костерево. Он никогда меня не учил, просто сажал рядом, когда работал. А я через эту творческую атмосферу впитывал его умение.
Окончив школу, наш герой поступил в Ивановское художественное училище, но после первого курса был призван в армию. По возвращении пареньку уже исполнился 21 год.
Илья Моисеевич вспоминает, как первое время было сложно догнать молодых студентов, не все давалось легко, иной раз даже хотелось бросить. Но отец, его поддержка не дали пойти на опрометчивый шаг.
Еврейская фамилия
О жизни Моисея Ильича Эйдельмана, известного литературного критика и журналиста, можно рассказывать очень долго, признается Илья Савельев.
- Мой папа родился в Петербурге в еврейской семье торговца в 1913 году. Они владели прекрасным парфюмерным магазином в доме неподалеку от Петропавловской крепости и жили в шикарной пятикомнатной квартире над магазином на втором этаже. Отца обучала французскому языку учительница, которая давала уроки детям Шаляпина! – вспоминает наш собеседник, и на лице его появляется добрая улыбка.
Молодой Эйдельман рано увлекся литературой, состоял в кружке при журнале «Смена», за что и поплатился долгими годами, проведенными в неволе.
- Отца арестовали в 37-м году вместе со всеми участниками кружка. Ему тогда только исполнилось 23. Обвинили в ведении антисоветской деятельности. Шесть месяцев была неизвестность - даже на допросы не вызывали. Потом состоялся суд, папа ничего не признал, никого не выдал, поэтому ему, наверное, и дали минимальный срок, - предполагает Илья Моисеевич.
Осенью 45 года после отбытия срока и высылки он приехал в город Куйбышев (нынешняя Самара. - Прим. авт.), где несколько лет спустя познакомился с будущей супругой. А в 53 году на свет появился маленький Илья. Сыну решено было дать фамилию матери, дабы он не повторил судьбу Эйдельмана-старшего.
Помимо фамилии от мамы - конструктора по профессии - мальчику достался аналитический склад ума, а от отца - духовность. Скорее всего поэтому, признается наш собеседник, он и стал художником.
- Отец у меня был уникальный человек, безумно любил русскую литературу, буквально ею жил. Когда люди ковры покупали, он нес в дом книги, - улыбается Илья Моисеевич. - Благодаря родителям я чувствую в себе два мощ-
ных потока: русский с одной стороны - это ширь и необъятность, а с другой - еврейская мудрость и глубина. Эти потоки переплетаются и выражение свое находят в моем творчестве.
Возвращение
к корням
С Элеонорой Владимировной Илья Моисеевич познакомился, когда ему было 34 года. В библейскую девушку с шикарными рыжими волосами художник влюбился с первого взгляда. Свадьбу сыграли спустя несколько месяцев после знакомства.
- Элечка - ее мать тоже была еврейкой - смогла сохранить в себе чистоту, жизнерадостность, полет - это самое главное, - говорит наш герой, глядя с восхищением на фото супруги.
Спустя пару лет на свет появились Аня и Маша. Девочки учились в обычной общеобразовательной школе, где преподавала их мама. Когда старшей Ане исполнилось 12, Савельевым предложили перевести дочерей в еврейскую школу в Москве.
Родители долго сомневались: маленькие дети в чужом городе, да еще и в учреждении с религиозным уклоном. И все-таки решились, тем более, что девочкам во время ознакомительного посещения там очень понравилось.
Савельевы ни разу не пожалели о своем выборе. Дочери учили английский, иврит, осваивали компьютер, узнавали традиции еврейского народа. Школа помогла детям вернуться к своим историческим корням, помогла найти в жизни верные духовные ориентиры. Смогли побывать в Англии, Швейцарии, Бельгии и многих других странах, легко преодолевали языковые барьеры, очень много общались, открывали для себя мир.
- Через детей и мы смогли двигаться в те измерения, о которых даже не подозревали: посещали семинары, шаббаты, беседовали с раввинами. Мы пошли следом за нашими девочками, открывая для себя свое национальное наследие,свою внутреннюю сущность, свои еврейские корни. Считаю, что мы мудро поступили, сохранив то, что было, и в то же время получив что-то новое, ранее недоступное, - уверен художник.
После окончания школы девочки уехали в Иерусалим и обе обрели там женское счастье.
А Мария, ко всему прочему, помогла вернуть фамилию деда.
На семейном совете перед свадьбой решался вопрос: какую фамилию из семьи мужа возьмут молодые (в еврейской семье должна быть еврейская фамилия, а у молодого человека она была русская - Колокольников). Перебрали несколько вариантов, не могли остановиться ни на одной. И вдруг бабушка будущего супруга предложила Маше назвать еврейские фамилии из их семьи. Девушка сразу назвала дедушкину - Эйдельман. Маша всегда хотела ее носить. Бабушку поразила удивительная судьба Моисея Ильича. «Да! Это очень достойный человек. Вот и берите для своей семьи эту фамилию - Эйдельман!» - сказала она.
Так в семью вернулась, казалось бы, утраченная фамилия!
- У Машеньки родились трое мальчиков, и все они Эйдельманы! Представляете, как все устроил Всевышний!
Савельевы почти каждый год приезжают навестить внуков. Наш герой признается, мол, в Израиле очень дорогая жизнь. С детскими садиками для малышей проблемы. Вот и приходилось ему и Элеоноре Владимировне сидеть с ребятней.
- Я прожил в Иерусалиме около восьми месяцев, а Эля - больше года. И вот, когда мы были в разлуке, родились эти картины, - Илья Моисеевич бережно одну за другой ставит свои работы возле мольберта.
В девушке с тонкими чертами и рыжими волосами сразу узнается Элеонора Владимировна. Здесь она изображена в длинном платье, с зонтиком в руках, прогуливающейся по цветущему саду.
А на другом полотне – очертание невесты у алтаря. Вокруг – темнота.
- Эту картину я писал перед свадьбой Анечки. Она рано вышла замуж – в 18 лет. И мы тогда не знали – будет ли брак счастливым, как примет ее Иерусалим, - объясняет художник.
Теперь, когда в жизни дочерей царит гармония, Илья Моисеевич выбирает светлые тона. Совсем скоро он с супругой вновь собирается на Родину предков – навестить внуков. Как знать, может эта поездка вдохновит Илью Савельева на новый цикл картин.
Ксения БОБРОВА,
г. Владимир
