«Мой папа – бомж»: дочь много лет искала отца – хотя каждый день проходила мимо него

Татьяна, мать Ольги, женщиной была волевой и принципиальной. Она никогда ни на что не жаловалась – хотя поднимать дочь в одиночку, понятное дело, было нелегко.

Нелегко было и с ней самой – за характер Татьяну звали «железной леди» и, может, поэтому она так ни с кем из мужчин и не сошлась. Хотя попытки поухаживать были.

Однако, видимо, и железо со временем ржавеет. В какой-то момент надломилась Татьяна – заболела, слегла. Долго лежала в больнице и таяла на глазах. 

Ольга к тому времени уже институт закончила и работала. Мать знала, что дочь не пропадет – хотя и волновалась, как она без нее будет жить.

Но, наверное, не только это беспокоило умирающую женщину. Татьяна на самом деле мучительно думала – сказать или не сказать дочке об ее отце.

Тем более, она знала, как Оля хотела его увидеть. Другое дело – не будет ли она разочарована встречей, которую ждала столько лет?

Тем не менее, Татьяна не смогла умереть и унести с собой эту вечную тайну. И рассказала дочери все.

«Я долго жила с той мыслью, что это он сломал мне жизнь. – начала свой рассказа Татьяна. – И только теперь поняла, что все вышло наоборот – это из-за меня и моего характера он стал таким, какой есть.

Когда-то по молодости он мне изменил с моей подругой – и я его выгнала. Он на коленках стоял - умолял его простить, хотя бы из дочки – но я была категорична. В общем, я с ним развелась, разделила квартиру и отдала ему комнатку в общежитии.

После развода он стал пить, опускаясь все ниже – но мне уже было все равно. Много лет я о нем ничего не слышала – а года четыре назад встретила у магазина, что на первом этаже нашего дома. Он сидел побирался. Я едва его узнала – опустившийся бродяга…

Оказалось, ту комнату он пропил и уже много лет живет где придется. Что на меня нашло, не знаю - жалость какая-то что ли… В общем, отдала я ему ключи от нашего сарая – вот с тех пор он там и живет.

Его жильцы иногда подкармливают, да и я порой что-то выношу поесть… А пить он уже не пьет – больной совсем, слабый… Вот так, дочка – хочешь принимай такого отца, хочешь не принимай – но другого нет…».

Оля сидела, словно окаменевшая. Все, что она только что услышала от матери, не поддавалось никакой логике. 

Девушка помнила этого тихого безобидного бродягу, жившего в одном из сараев, которые стояли посреди двора их высотки.

Она видела его почти каждый день – с утра, когда раньше шла на учебу, а теперь на работу. Видела вечером, когда возвращалась. Он все время сидел или на ступеньках магазина или возле сарая. 

Оля знала, что местные его поджаливали и даже не давали в обиду. Однажды она видела, как его, смеясь, пинают какие-то подростки – а их соседи, муж с женой, вступились за бродягу и прогнали хулиганов.

Оля помнила, как она тогда прошла мимо, брезгливо глядя на то, как он утирает грязным рукавом разбитое до крови лицо… 

«А он помнит, что я его дочь?» - стараясь быть спокойной, спросила Оля маму. «Помнит, даже всегда тебя с днем рождения через меня поздравлял. – ответила Татьяна. – Только я в сарай его пустила с условием, что он никогда ни словом, ни делом не подойдет к тебе».

«Он и не подходил» - грустно вздохнула Ольга, только теперь вспомнив, что с их двора, наверное, только она ни разу не общалась с этим бродягой, которого все звали почти уважительно «дядя Жора». Гена, значит. А Ольга была Геннадьевной… Как все просто… И как все сложно…

Свою мать Оля судить не могла. Это ее выбор – прожить без мужа, и лишить дочь отца. Самое главное, что Оля знает – он есть, он жив, и он… помнит про нее. А то, что он такой… Ну, что ж, не у всех отцы – космонавты, герои-полярники или звезды эстрады.

Когда этим же вечером Оля подошла к дому, «дяди Жоры» возле сарая не было. Не сидел он и на ступеньках магазина. У Ольги почему-то тревожно забилось сердце – неужели что-то случилось?

Девушка зашла внутрь магазина, спросила про него у продавщицы. «А он на заднем дворе – прибарахляется. – беззаботно махнула та рукой. – Ему мой мужик свой старый костюм подарил».

Оля обошла магазин и увидела, как дядя Жора, одетый в серый ношеный костюм, оглядывает себя со всех сторон. Он заметил Ольгу и смутился.

А она подошла ближе и, глядя прямо ему в глаза, сказала: «Здравствуй, папа».

Дядя Жора замер, а потом произнес невпопад, показывая на «обновку»: «Вот, хочу к Татьяне в больницу сходить – как думаешь, не прогонит?».

«Здравствуй, папа» - повторила Ольга. Дядя Жора заплакал… Больше двадцати лет ему никто не говорил этих слов…

Ю. Дмитриева