«Мужа из хорошей семьи мне нашли родители. Я пряталась от его истерик в ванной»

Они вообще всегда за меня все выбирали: что я буду есть на завтрак, какие платья носить, с кем дружить. Лет до пяти я слушалась маму и папу, а также бабушек, беспрекословно.
Я убедилась на собственном горьком опыте, что плохого они не посоветуют. Однажды в детском саду я наелась снега, что было делать запрещено. И на следующий день сильно заболела. Когда бабушка спросила, не ела ли я, случайно, снег, я во всем призналась. После этого меня отправили в инфекционную больницу, выдав это за наказание. Не знаю, могли бы меня оставить лечиться дома или нет. Но просидев две недели под замком, потому что родственников не пускали, я дала себе слово никогда больше ни в чем не признаваться. А еще пообещала себе, что никогда мои дети не останутся в больнице без меня.
Дурацкие шерстяные платья в клеточку с белыми воротничками, которые упорно для меня покупали на каждый день рождения («зато какое качество! Да что ты вообще понимаешь в одежде!»), мне совершенно не нравились. Школьную форму тогда как раз отменили, девчонки носили джинсы или щеголяли в красивых блузках и ярких красивых юбках. Мне все это носить не позволяли, и одноклассники надо мной смеялись. Как смеялись и над смешными туфлями, которые раньше носили мои двоюродные и троюродные братья и сестры. При этом наша семья не бедствовала. Просто считалось, что незачем тратить на ребенка слишком много: ведь дети так быстро растут, не напасешься. Лучше нанять еще одного репетитора или купить новую мебель. На мои робкие протесты родители и бабушки отвечали:
- Вот вырастешь – тогда и будешь решать, что носить! Приличные девочки джинсы не носят!
Друзей у меня не было: они могли научить меня плохому или заразить чем-нибудь. По словам близких, у меня было слишком слабое здоровье.
Когда я наконец выросла и поступила в выбранный мамой пединститут, изменилось немногое. Ведь я не обеспечивала себя сама. А когда я однажды потратила накопленные со стипендий деньги на одежду, которая мне нравилась, родители заявили:
- Раз ты такая самостоятельная – вноси свою часть квартплаты. И за еду не забывай рассчитываться!
Неделю со мной никто не разговаривал. Потом бабушка выбросила пакет с моей новой одеждой в мусоропровод, и родные наконец прекратили бойкот.
И даже несмотря на все эти ограничения со мной регулярно знакомились молодые люди. Но из этих знакомств ничего хорошего не получалось. Стоило какому-нибудь парню зайти за мной, как начинался скандал. Папа вылавливал кавалеров на улице и требовал прекратить со мной встречаться. Мама узнавала координаты родителей молодых людей и приходила к ним на работу, чтобы устроить скандал. Иногда они дожидались очередного потенциального жениха за дверью и, услышав звонок, начинали громко оскорблять и его самого, и всех его близких. Кто же будет такое терпеть!
И вот мне исполнилось 22 года, и я получила диплом. В день, когда я пришла домой с этим (как показали дальнейшие события – совершенно ненужным) документом, папа и мама объявили мне, что пришло время подумать о создании семьи. Оказалось, у их приятельницы есть взрослый сын. Он неудачно женился(потому что не слушал мамочку, само собой), но готов исправить эту ошибку и связать жизнь со мной.
Позднее оказалось, что в момент знакомства Миша все еще был женат, но ни его маму, ни моих родителей это совершенно не смутило. Еще выяснилось, что жену Инну ему тоже нашла моя будущая свекровь. Но «хорошая девочка» оказалась слишком независимой и не прислушивалась к советам чужой для нее женщины. Она не спешила выполнять приказания мужа и свекрови. В придачу бунтовщица заявила, что не собирается заводить детей лет до тридцати, а так долго ждать внуков Мишина мама не собиралась.
Заявление в загс мы с Мишей подали прямо в день его развода. В подарок на свадьбу наши родители подарили нам квартиру. Мои мама и папа не забыли напомнить мне, каких трудом им стоило накопить нужную сумму.
Так началась моя новая жизнь. Независимой я не стала. Во-первых, потому, что у родителей и у свекрови были ключи от нашей квартиры, и они могли пожаловать в гости без приглашения. Во-вторых, потому, что я по-прежнему не могла покупать одежду и косметику, которые мне нравились, потому что это не одобряли наши благодетели. Мать устроила Михаила на хорошую работу. Денег нам хватало. Через месяц после свадьбы я забеременела. Будущие бабушки и дед были счастливы. Миша отнесся к известию довольно равнодушно, но все же не обижал меня, пока не родилась дочка Настя.
С появлением малышки моя жизнь превратилась в кошмар. Девочка росла беспокойной. А в то время, когда муж находился дома, ему требовалась абсолютная тишина. Обеспечить кормильцу полный покой, находясь с младенцем в однокомнатной квартире, было не так уж просто. Миша часто кричал на нас с дочкой и лупил в стену кулаком. Настенька пугалась и начинала плакать еще громче.
Однажды я заметила, что дочка замолкает в темноте. И нашла способ избегать скандалов. После того, как Михаил принимал душ после работы, я кормила его ужином и закрывалась с дочкой в темной ванной. Там я плакала, укачивая малышку.
Однажды муж пришел домой сильно пьяным и впервые ударил меня. Я позвонила родителям и попросила забрать нас с дочкой. И услышала в ответ, что у хорошей жены муж пить не будет и что, скорее всего, я сама спровоцировала скандал.
Шли месяцы. Миша и его мама регулярно жаловались моим родителям, что я плохая хозяйка и плохая мать, алкоголичка и наркоманка. Отец и мать устраивали скандалы мне.
- Кому ты нужна, да еще и с ребенком! – кричали они. – Ты должна быть благодарна, что с такой внешностью на тебя хоть кто-то позарился! И потом, не забывай, что квартира у вас с Мишей общая! Мы деньги вложили в недвижимость!
Когда Миша после очередного скандала сломал мне руку и сильно разбил голову, соседи вызвали полицию. Нас с малышкой забрали в больницу. После этого я заявила родителям, что подам на развод и никогда больше не вернусь к мужу. После этого меня пустили домой, но еще долго уверяли, что виновата во всем я.
После развода я ни за что не вернулась бы в разоренное семейное гнездо. Но мама и папа выкупили Мишину часть жилья, и мы с Настей вернулись домой. К этому времени малышка подросла. Я отдала ее в садик и устроилась на работу.
Бабушка и дедушка моей дочки по-прежнему приходили к нам, когда им вздумается. Если я просила их сделать перерыв хотя бы на пару дней, мне напоминали, что квартиру купили мне они, и обвиняли в неблагодарности. В итоге я начала задумываться о том, как сбежать на край света. Единственное, что меня останавливало, - дочка. Настя страдала от общения с моими родителями. Сколько раз, когда я начинала ругаться с ними из-за того, что девочку в мое отсутствие кормили вредными для нее продуктами (у дочки сильная аллергия) или запрещали одеваться так. Как ей нравится, Настенька закрывала мне рот руками и шептала:
- Не надо, мама, не спорь, будет еще хуже! У бабушки может лопнуть сердце! А дедушка из-за нас с тобой на таблетках живет!
Само собой, о личной жизни я надолго забыла. Потому что, как только на горизонте появлялся мужчина, родители прямо при дочке начинали устраивать истерики. Михаил исчез из нашей жизни и даже алименты не платил, но он родной отец Насти, говорили мама с папой. А отчим, обращались они уже к дочке, и вовсе Настю со свету сживет, заставит круглосуточно полы мыть и унитазы чистить, а еще будет бить. И если бы только бить!
- Все знают, зачем взрослые мужчины знакомятся с мамами маленьких девочек, - понижала голос мама.
В итоге я смирилась с тем, что должна провести остаток своих дней в заботах о дочери и больных родителях. Но случилось иначе.
Когда Насте исполнилось восемнадцать, она сообщила нам всем, что устала и уезжает за границу. Там она нашла друзей и работу. Я обрадовалась за дочку – и за себя тоже. Мне был всего 41 год, вся жизнь впереди!
Мои родители попытались давить на чувства дочки привычными методами. И скорую вызывали, и таблетками трясли у нее перед носом, и загубленную молодость вспоминали. Но Настя довольно холодно ответила:
- Бабушка и дедушка! Вы маме жизнь уже сломали. А в мое будущее я вам вмешиваться больше не позволю! Как только устроюсь на месте – маму к себе заберу.
И вот настал день, когда я посадила дочку на самолет Москва – Мюнхен. Стоя возле стойки паспортного контроля, я улыбалась. Когда Настя скрылась из виду, я развернулась и пошла к выходу. И тут меня окликнул какой-то человек.
- Давайте я вас подброшу, я видел, что вы без машины!
Я прекрасно знаю, что не надо знакомиться в аэропорту, да еще и с человеком, который за мной явно следил. Но после бунта дочери мне так хотелось впервые в жизни нарушить родительские запреты! Так я познакомилась с Анатолием. Сорок пять, разведен, совершенно свободен. Он провожал на самолет сестру.
Мы встречались четыре месяца, а потом подали заявление в загс. Настя прилетала к нам на свадьбу. Родители приглашение не приняли.
А через год мы решили переехать в глухую деревню. Купили недорогой дом. Квартиры свои сдаем, работаем по удаленке. В советах моих мамы и папы – да, с ними ничего не случилось, хотя по телефону они оба регулярно жалуются на проблемы со здоровьем, которые не сегодня-завтра сведут их на тот свет, - не нуждаемся.
Татьяна, Вожегодский район