«Он тебе будет изменять, а ты будешь плакать. И счастья у тебя не будет»
по хозяйству. Бабушка была на стороне советской власти и поэтому разрешила маме вступить в комсомол. Отец в то время был уже секретарем комсомольской ячейки, состоящей из семи человек. Конечно, ими руководил кто-то из коммунистов: они выполняли поручения и задания. Село Песчанка очень большое, протяженностью 7 км по берегу озера — такого тихого, чистого, глубокого, с песочными берегами. А на другом берегу вырос сосновый бор, вечно зеленый зимой и летом. А сколько грибов в этом бору!
Мой дедушка Кирилл Ефимович, отец моего отца, был в селе уважаемым человеком, служил у купца, занимаясь бухгалтерским делом. Его никто не учил, он добился всего сам. Всегда аккуратный, опрятный, вежливый, всегда побритый, причесанный, носил волосы на косой пробор. Следил за руками, ухаживал за ногтями. Носил гимнастерку под ремень. Такому благородству воспитал и своих троих сыновей и дочь. Разрешал называть себя только папой. Бабушка, его жена, ушла из жизни, когда уже все дети были взрослыми. Вскоре они выпорхнули из гнезда, только остался с дедом мой отец Афанасий Кириллович, который один в один был схож с отцом. Мама, Мария Федоровна, в молодости хорошо пела, вела себя скромно на вечерках, ничего лишнего не позволяла. Она не была красавицей, но привлекала к себе внимание парней — у нее была длинная коса и большие серые глаза. И заразительно смеялась.
И вот они с отцом полюбили друг друга. Боялись, что пожениться им не разрешат: мама — сирота, а у отца строгий отец. Когда мама сказала бабушке, что отец предложил ей пожениться, та, подумав, ответила: «Ты же видишь, какие они щеголи, он тебе будет изменять, а ты будешь плакать. И счастья у тебя не будет». А у отца все получилось наоборот. Строгий папа обрадовался, что сын собрался жениться на девушке, которая будет хорошей хозяйкой в доме. Они поженились.
Любили друг друга безумно. Дед им завидовал. Всегда немногословный, находил разговоры, учил их житью-бытью. Через год после свадьбы родился сынок, назвали Владиленом в честь вождя В.И. Ленина. И вдруг мама почувствовала, что что-то неладное происходит у них в семье: то муж приходит поздно, то дед куда-то исчезает. Тревожное время шлошло-шло, и однажды за ужином дед заявляет: «Я хочу жениться, ребята!» Мама молча смотрела на деда, а отец спросил, глядя в стол: «А кто она?» Дед сказал: «Мария Соловьева». Отец вскочил: «Папа, а что люди скажут? Сначала сын ходил к ней, а потом отец женился!» Дед в ответ стукнул по столу: «Когда ходил, а теперь не будешь!» Мария — девушка легкого поведения. Она красива и всегда улыбчива, ровесница моим родителям. Словом, наступило молчание. Потом дед собрался и ушел, мама тихо плакала, услыхав об измене отца, а он ничего не говорил. Права была бабушка, что счастья не будет.
Пришла к ним жить Мария. Родители перешли в другую половину дома. Дверь не заколачивали, потому что маме нужно было на общей кухне готовить обед, завтрак и ужин, стирать, мыть пол и все время быть с соперницей рядом. А отец и Мария не терялись. Они тайно встречались, где только могли найти безлюдное место. Мама все знала, молчала, рожала детей и безумно любила отца.
Дед научил отца бухгалтерскому делу. Почерк у того и другого был очень красивый. Оба работали на купца, а затем при образовании колхозов отца направили в село Прошкино, а потом в Большую Ригу. Он всегда работал главным бухгалтером, хотя образование — приходская школа 4 класса и дедовы курсы по бухгалтерскому делу. Мама была рада, что покинули Песчанку. Отец не бросал семью, а нас было уже четверо, возил с собой, куда бы его не направили.
И вот война. В июле 41-го отца забрали на фронт. Командир разведки, он дошел до Берлина, был несколько раз ранен, но наверное, спасла его от смерти мамина любовь. Она днем и ночью просила Бога, чтоб он его защитил, вернул домой к детям целым и невредимым. Писал письма с фронта, в которых говорил о своей любви к маме, просил прощения за прошлое, обещал, если вернется жив-здоров, начать с ней новую жизнь, самую лучшую. Только жизни-то новой не получилось. Он вернулся с войны, вошел в дом стройный, подтянутый, в военной форме с орденами и медалями на груди, аккуратный, в начищенных сапогах с большим вещевым мешком и с аккордеоном в футляре. Но мама сразу поняла, что радости от него не будет.
Отцу не дали отдохнуть, сразу взяли на работу главным бухгалтером в районную торговую сеть. Красивые женщины на работе сводили его с ума, он не выдержал и началось! Не ночевал дома, не приходил домой по два-три дня. Но приносил продукты, которые выделяли главным специалистам. Кормил нас, детей, поэтому мама терпела все его выходки.
Из района отца направили в село Николаевка в МТС главным бухгалтером. В бухгалтерии работали три молодые девушки. Я уже говорила, что он был приятной наружности, ну и одна девушка влюбилась в него, а может он в нее. Снова стал задерживаться на работе и теперь уже стал приходить домой пьяный. Мама не знала, с которой он встречается. И однажды, когда мама сильно заболела, время было позднее, постучали в окно и женский голос крикнул: «Эй, хватит чахлеть, вставай, мужик-то твой с любимой пошли на берег озера!» Мама еле поднялась, накинула теплый платок и вышла на улицу. Мы ждали, ждали, и уже начали плакать, как вошла мама. Лицо ее было в крови, она еле держалась на ногах. Мы обтирали ее какими-то тряпками, умывали, давали попить лекарство, которое она просила. Отца мы не дождались, уснули. Утром мы уже с ненавистью смотрели на него, а он молча помылся, побрился, выпил сырое яйцо и ушел на работу. Мы подбежали к маме. Лицо ее было распухшее, из глаз текли слезы. Такую картину мы стали видеть часто.
И вдруг отца вызывают в Курган с финансовым отчетом. Он буркнул маме, что поехал в Курган, сказал нам, чтобы мы слушались маму, что вернется не скоро. Так оно и вышло! Мама не спала ночами, сердце ее предвещало какую-то беду. Прошла неделя, а отца все нет. А потом приехала районная милиция, все в доме перевернули, что-то искали, но ничего не сказали. Потом участковый объяснил, что у отца недостача, что он растратил 30 тысяч рублей и что он знал, что его посадят, и поэтому сбежал. Мама была так потеряна, что мы боялись за ее жизнь.
Время шло, а отец не возвращался. Мама поняла, что надо взять себя в руки, надо идти работать. Ее позвали на работу в пекарню. Однажды к маме подошла гадалка и сказала: «Ты страдаешь по одному человеку. Хочешь, я тебе его верну? Вот, возьми крестик, в середине маленькая дырочка, проткнутая иголочкой. Держи крестик перед окном. Смотри внимательно, увидишь в дырочку его. Твоя любовь вернет его к тебе». Мама с замиранием сердца взяла крестик, внимательно посмотрела и крикнула: «Вот он!»
От счастья, что отец вернется, она была на седьмом небе! И, конечно же, он вернулся. Все это время он прятался у маминой сестры Полины в Кемеровской области. Они с мужем не могли сообщить, что отец у них, боялись, что его сразу заберут в милицию и посадят. Чувствуя за собой огромную вину, он с мамой и с нами был такой ласковый, таким его мы никогда не видели. А утром в 8 часов к нам подъехал участковый на своем тарантасе, запряженном в выездного жеребца, и сказал отцу: «Ну, Афанасий Кириллович, собирайся, поехали!» Отец стоял бледный. Он выпил два сырых яйца, крепко обнял маму, на наших глазах поцеловал ее, сказал «прости» и с полными слез глазами ушел из дома, не простившись с нами.
Участковый увез его «далеко-далеко» — так сказала мама. Она шла по дороге, по которой уехал отец, наверное, километра три, кричала и плакала, плакала. На суд маму не вызывали, повестку она не получала. Участковый сказал, что обвинили отца напрасно: была подделка его росписи. Так что 30 тысяч оказались в других руках. Но отца все равно посадили, якобы за пособничество, дали 8 лет тюрьмы. Он написал нам письмо, что колония его находится недалеко от Уфы, где-то в Макарьевском районе. А в следующем письме было сказано, что работает бухгалтером в колонии, расконвоирован, свободно ходит по селу, а потом сообщил, что живет на квартире у башкирки Галии. И так все эти годы.
Поэтому совсем уже неожиданным для нас был внезапный приезд отца. Ничего не сообщал, не предупредил и явился. Мы онемели. Голова стрижена, щуплый, худой, не похожий на себя. И он на нас смотрел как на чужих, а мама внимательно на него смотрела, искала что-то далекое, знакомое, родное, но не находила. Никто из нас не протянул ему руки, никто не сказал: «Здравствуй!» Мама только лишь сказала: «Садись, покушай!» Он не отказался, покушал и заговорил: «Вы не пугайтесь, я завтра же уеду, только заберу свои оставшиеся вещи, документы, награды». Фу, даже голос у него стал другой.
Он жил целую неделю. Наводил во дворе порядок, топил баньку, а из дома никуда не выходил. Но он был маме и нам не нужен, мы видели это по лицу мамы. И всех выручила телеграмма: «Срочно выезжай. Галия». Мы готовы были расцеловать почтальонку! Он собрал все до мелочи, даже кофемолку прихватил, уложил все в чемоданчик, у порога поклонился и вышел за ворота. Была тишина в нашем доме. Потом вышла мама, и пока он шел по улице до остановки, а улица длинная, она стояла и смотрела ему вслед. Наверное, навсегда прощалась со своей первой и единственной любовью.
Прошло много лет. И вдруг мой младший брат получил от отца письмо: «Сынок, может, у тебя найдется уголок для меня? Я остался один, здоровье плохое». Брат показал мне письмо, я не знала, что сказать. А потом и я получаю такое же письмо: «Доченька, может, у тебя найдется уголок для меня?»… Нам было жаль его, и мы не знали, что ему ответить. Маме не хотели говорить, но потом подумали, что это нечестно.
Мы приехали с братом к маме и показали ей письма. Она посмотрела на нас и сказала: «Вот, детки, если кто-нибудь из вас возьмет его, забудьте, что у вас есть мать». И вышла, села на крыльцо. И мы поняли, что разговор на эту тему закончен. Вот такой приговор она вынесла человеку, которого любила всю свою жизнь.
А потом сосед и друг отца прислал письмо, что отец пошел в магазин и упал дорогой — у него было высокое давление — и расстался с душой. «Приезжайте, — написал сосед, — заберите все, что вам понравится и сходим с вами на его могилку». Но мы не поехали и в ответ промолчали».
Любовь Ш.,
Щучанский район
