87-летняя Клава стала мамой для внука, пока родная мать гуляет

Созвонившись с пенсионеркой, я спустя несколько дней уже была у нее в гостях. Клавдия Максимовна – симпатичная пожилая женщина, которая не выглядит на свои годы, – ждала меня возле подъезда. – Хорошо выглядите, – говорю комплимент новой знакомой. – Спасибо, – обрадовалась женщина. – И здоровье у меня не хромает. Даже врачи удивляются, почему я к ним совсем дорогу забыла. Наверное, бог помогает меня сохранять. Нужна я сильно детям и Степе (имя мальчика по этическим соображениям изменено. – Прим. ред.). Пока мы поднимались по лестнице, бабушка Клава – так она разрешила себя называть – рассказала, что дома никого нет и мы сможем спокойно поговорить: внук в гостях у друга смотрит футбол, а сын, отец мальчика, ушел на рыбалку. – Сын хотел внука взять на рыбалку, но я не пустила, – признается бабушка Клава. – Взрослые мужики там пьют и матом ругаются – чему хорошему научат? В квартире, ласково мурлыча, нас встретила серая кошка по кличке Девочка. Хозяйка рассказала, что в трудные ситуации этот питомец – лучшее успокоительное. А еще все время приговаривала: «У меня очень хороший внук, такой умный, такой спортивный. Я вас обязательно познакомлю». Мы рассматривали семейные альбомы с многочисленными фотографиями ее детей и внуков. Я попросила рассказать сначала о себе. – В детстве, в отличие от Степы, я была баловнем судьбы, – призналась бабушка Клава и улыбнулась. Она родилась в обеспеченной семье. Родители воспитывали пятерых детей. Жили дружно, все были заняты. Мать работала на мясокомбинате, отец – в учреждении по заготовке сена. Всем семейством они ухаживали за домашней скотиной. Дом родителей находился в центре Рязани – на улице Горького. Ходили учиться в школу № 7. Но так было до войны. – В 1941 году забрали брата и отца, – рассказывала Клавдия Максимовна. – Помню, как в 1942 бомбили Центральный рынок. Один раз бомба упала в молочный павильон, и от взрывной волны кровать в доме перевернулась. Потом мы с мамой ходили собирать осколки бомбы и сдавали в утиль, чтобы получить копейки на пропитание. После пятого класса Клавдии пришлось уйти из школы и пойти учиться в ФЗУ при обувной фабрике. Там подростки наравне со взрослыми работали в две смены и шили военную обувь, хромовые сапоги. Однажды в цеху она познакомилась с симпатичным мальчиком-сапожником, который был на два года моложе ее. – Мы начали дружить, помогать друг другу, он звал меня «моя золотая Клавочка» и провожал до дома, – рассказывала Клавдия Максимовна. Мальчик, о котором вспоминала бабушка Клава, через много лет стал ее мужем. – Свадьбы как таковой не было, – рассказывала она. – У меня было синее штапельное платье в цветочек, у мужа – коричневый костюм, расписали в милиции недалеко от городского парка в Горроще. С супругом они проработали вместе на обувной фабрике около 40 лет и прожили почти 50 лет. В браке у семьи сапожников родилось четверо детей. В 1956 году – старший сын Валерий, годом позже – Михаил, в 1962 году – Геннадий и в 1970 году – Алексей (имя изменено. – Прим. ред.). Старшие трое сыновей получили рабочие специальности и сейчас неплохо зарабатывают, помогают матери. А вот младший перебивается случайными заработками. Бабушка рассказала, что через год после училища ее младший сын женился, но вскоре молодые разбежались. Не получив еще развод, Алексей привел в дом новую девушку – Наташу. – Аккуратная, скромная, работала в прачечной, но пила, – вспоминает бабушка Клава. – Один раз сын ее даже голой выгнал. По словам Клавдии Максимовны, она за Наташу все время заступалась. Несколько раз даже милицию вызывала на родного сына. После побоев от любимого молодая женщина бежала к ней в комнату и просила: «Мама! Спаси!» Сын на мать огрызался, но руку не поднимал. Старшие сыновья его серьезно предупредили: мать не обижать. Потом невестка пропала. Ушла жить на другую квартиру, но голубки все равно встречались. В 2005 году родился Степа. – Я так надеялась, что все будет хорошо, – с тоской в голосе призналась бабушка Клава. – Они пришли такие радостные из роддома, ребеночка мне показали, все счастливые были. Но вскоре опять начали пить. Это было ужасно. Клавдия Максимовна, как могла, старалась уберечь ребенка. Ее младший сын и Наташа еще какое-то время пожили у нее, а потом опять разъехались. Наташа ушла с ребенком на квартиру. Последнее время Наташа со Степой снимали квартиру у инвалида. – Он был лежачий – Наташа и внук за ним ухаживали, – рассказала бабушка Клава. – Степа научился разводить ему кашу из пакетов, кормил с ложечки. Если бы не пристрастие к алкоголю, вероятно, Наташа и смогла бы быть неплохой матерью. Она была чистоплотной, покупала ребенку игрушки, водила в первый класс. А потом я не знаю, что случилось, но Наташа перевела Степу из обычной школы в школу-интернат. До февраля месяца 2014 года она его туда водила, а потом пропала. А было это так. Звонит мне этот инвалид, хозяин квартиры, и говорит: «Заберите ребенка, он голодный. Наташа уже два дня не появляется». Бабушка Клава говорит, что потом через какое-то время, когда ребенок отошел от стресса, он вспомнил, что мама ничего не сказала и… вылезла в окно. Он все ждал ее, но она так и не пришла. И потом ни разу не пришла за ним в школу, ни разу не позвонила бабушке. Несколько раз знакомые ее видели в городе. – Я стараюсь, чтобы мальчик не чувствовал себя обделенным и брошенным, – вздохнула Клавдия Максимовна. – Возила его на море, ходим в гости к моим сыновьям, у которых все хорошо сложилось. Вместе делаем уроки. Вместе новый предмет осваиваем. Директор школы и учительница меня хвалят, соседи шутят: «Клавдия, ты скоро в институт пойдешь», а я им: «Да! Не завидуйте. Мы еще и в институте отучимся! Хотя образование у меня всего семь классов». Клавдия Максимовна в конце своего откровенного рассказа призналась мне, как бы по секрету, хотя в комнате никого, кроме нас двоих и кошки, не было, что на самом-то деле здоровье у нее уже сдает: давление, да и сердце барахлит. Единственное, что дает силы, – любовь к Степе, они друг друга оберегают. – Вот начнет на меня сын матом ругаться, а внук обнимет меня и уведет в сторону. Говорит: «Не надо тебе этого слышать». Редкой доброты мальчик, – признается моя собеседница. – Где-то в глубине души надеюсь, что сердце сына оттает и он бросит пить, поможет мне найти Наташу. А еще надеюсь, что позвонит мне наша горемычная, ведь мы все переживаем за нее, особенно мальчик. Она же меня мамой называла! Со слов пенсионерки, сын не заявлял в полицию о пропаже жены, объяснив: «Тебе надо – ты и заявляй», а в полиции пожилой женщине, с ее слов, объяснили, что только близкий родственник может написать заявление с просьбой о розыске. В любом случае, с момента пропажи ее невестки прошло много времени. И все эти годы пенсионерке приходилось одевать, собирать в школу и растить Степу на свою мизерную пенсию. После нашей беседы бабушка Клава решила меня проводить и по дороге заглянуть к другу Степы. Перед детской площадкой – частный дом, в зеленом заборе – щель. Бабушка по-свойски крикнула туда: «Степ, выйди на минутку!» Через несколько секунд к нам выбежал симпатичный мальчик с зелеными глазами – примчался по траве прямо в носках. – Обуйся, пожалуйста, – попросили мы с бабушкой. – Мы тебя сфотографируем для газеты. – А зачем? Может, не надо? – Может, мама твоя прочитает газету и объявится. – Ты скучаешь по маме? – Тогда фотографируйте. Я очень скучаю, пусть увидит меня и вернется. Я этого очень хочу. И вы бы видели эти грустные детские глаза… Вера ХОЛОДНАЯ, Рязань