Марина бросила гулящего мужа и уехала новым за возлюбленным в Болгарию

Вскоре после окончания школы Марина прибыла в Ростов-на-Дону из глубокой провинции в погоне за образованием, достойной работой и семейным счастьем. Устроилась ученицей в ателье, снимала с подругами квартиру в городе. Природа на её внешности не сэкономила, наделив всеми признаками женской привлекательности.

  Стройные ножки, отчётливая грудь уже не девичьего масштаба, короткая стрижка рыжеватых волос открывала высокую шею, плавно переходившую в покатые плечи, большие серые глаза и даже щедро разбросанные по лицу мультипликационные веснушки добавляли ей шарма. Женская привлекательность – явление недолговечное, девушки стараются выйти замуж, пока не истёк срок её годности.

  Но Марина долго ждала своего принца. Успевшие выскочить замуж подруги Марину стращали: «Дождёшься, пока тебе в автобусе место станут уступать». – В мужья ей достался привлекательный на вид парень по имени Максим,уроженец казачьей станицы. Он красиво ухаживал, был остроумен, пел под гитару хрипловатым под Высоцкого голосом.И Марина решилась.

   Остались в прошлом времена, когда у девушек было модно выходить замуж невинными, теперь чаще всего идут под венец с очевидным животиком.Так случилось и с Мариной.

   Если о семейной жизни говорят, что жизнь дала трещину, это, чаще всего, оказывается явлением эпизодическим, а у Маринки с Максимом вся совместная жизнь началась в одной глубокой трещины, которая брала свое начало сразу же со свадебной вечеринки, когда она горько разрыдалась. Гости подумали – от счастья, но счастье там не ночевало.

  С самого начала совместной жизни в семейном общежитии выяснилось, что её муж оказался ленивым и к семейной жизни мало приспособленным, с мизерным окладом дежурного электрика управления ЖКХ. Свадьба была скромной, гостями были в основном друзья жениха, которых обычно интересовало, только выпить-закусить. Гости с хмельным упрямством бубнили: «Горько», – а невесту тошнило не только от состояния необратимой беременности, но и от вида самого жениха, который уже к началу брачной церемонии успел наклюкаться. Семейная жизнь молодых оказалась ущербной. Как говорили успевшие разойтись подруги Марины: «Хорошее дело браком не назовут».

  Зарплата у дежурного электрика была чисто символической, и Максим её жене отдавал до копейки, зато внушительный навар с регулярных шабашек тщательно утаивал, и щедро тратил на внебрачные амурные шалости. Нельзя сказать, чтоб жену свою он не любил, в общем-то по-своему любил, но был уверен, что одно другому не мешает. Ни о каком повышении своего материального и социального статуса Максим не помышлял. Он с чистой совестью позволял себе вести полноценный (по его понятиям) образ жизни: сытно питаться, выпивать и заводить необременительные шуры-муры на стороне.

  Марина работала в ателье закройщицей, неплохо зарабатывала, растила сына. Супруг ограничил своё участие в отцовстве лишь процессом зачатия. Дома всё свободное время проводил, плотно слившись с диваном и телевизором в единый цельный организм. Может, так и дальше бы тянулась эта вяло текущая семейная бодяга в череде ссор, унижений и притворств, если бы не вмешался случай.

   Однажды Максим вошёл в квартиру, гневно размахивая какой-то бумагой и, распираемый праведным гневом, возмутился: «Озверели охламоны армейские!.. Опять повестка из военкомата, каждый год на учебные сборы! Мало им моих трёх лет срочной!». Через пару дней проводила новобранца на нелегкую, но почетную службу.

  В ту же ночь несостоявшийся красноармеец был доставлен по месту жительства в непотребном виде незнакомым хмурым мужиком. Он держал Максима за шиворот крепкой рукой, щедро расписанной синими татуировками и, скорчив брезгливую мину, спросил: «Это – ваше?».

  Получив утвердительный ответ, втолкнул невменяемого главу семьи в его жилище и растворился в полумраке лестничной клетки. Используя полученное ускорение, Максим рванул прямиком к спальне.

«Где это я так вчера надрался, граждане?» – пронеслось в охваченной мигренью голове, когда он окончательно проснулся. И в этот критический момент его блуждающий взор уперся в размашистую надпись яркой губной помадой на светлых обоях: в полстены было начертано: «Подлец!».

  И тут он вспомнил! Но ещё теплилась слабая надежда, что это всё ему приснилось. Из вчерашней пьяной невнятицы как из густого тумана стал постепенно вырисовываться путаный, замысловатый сюжет. Начало было многообещающим: попрощавшись с женой, он вскоре оказался у своей новой гостеприимной подружки, не слишком молодой, но довольно привлекательной, доступной и, что самое важное, довольно щедрой: служила она буфетчицей известного пивбара. С ней он планировал отдохнуть на Черноморском побережье, она даже успела обзавестись билетами в вагон СВ на скорый «Москва – Адлер».

   Вечером пришли её приятели, ребята простые, без комплексов и дружно прикончили все спиртные запасы, включая мизерные бутылочки сувенирного коньяка. Продолжение уже не очень соответствовало намеченному сценарию, но ещё не таило угрозы общей целостности намеченного сюжета. Когда иссякли запасы алкоголя, Максима потянуло на подвиги: он вызвался достать выпивку среди ночи, хотя магазины были уже давно закрыты, а круглосуточная торговля тогда ещё не зародилась.

   Новая подруга, сунув ему внушительную сумму, выпроводила со словами: «Шашлыков захвати». Дядька Максима служил в одном респектабельном ростовском ресторане швейцаром. Он направился к нему, благополучно миновав дядькин КПП, поспешил к буфету, но неожиданно столкнулся со своим бывшим товарищем по оружию. Бывшие сослуживцы, обнялись: «Мир тесен, как новые кирзачи!».

   Армейский соратник в кругу своих приятелей отмечал какое-то семейное торжество. Максима усадили за стол, налили штрафную, после ещё и ещё, и он упустил тот момент, когда надо было остановиться. Он помнил, как дядюшка-швейцар грузил его в такси, водитель долго допытывался у невразумительного пассажира его домашний адрес. Он его назвал и… отключился.

  Наутро Марина отправилась в райвоенкомат и выяснила, что рядовой такой-то на учебные сборы ни разу не призывался, после чего на стене их спальни появилась беспощадная ему характеристика, состоящая всего из одного слова. Не дожидаясь пробуждения супруга, она собрала вещи и вместе с сынишкой покинула опостылевшего Максима.

   К тому времени она уже тайно встречалась с моим другом болгарином Любомиром, работавшим строителем в городе Аксае. Он неоднократно звал её замуж. Это провальное беспутство Максима стало последней каплей, переполнившей чашу её терпения, и она ушла к возлюбленному. Но у Любомира заканчивался контракт, и он был вынужден вернуться в свой родной город Пловдив, продолжая настойчиво звать Марину в Болгарию, чтобы создать семью.

  Но оказалось, что развод Марины с Максимом являлся недостаточным поводом для её отъезда за границу. Необходимо было официальное разрешение остающегося родителя. Хотя Максим уже официально проживал с той самой буфетчицей, но не давал разрешения Марине. Договориться с ним мирным путем никак не получалось. Ни уговоры, ни угрозы решить вопрос в суде на него не действовали.

   Проблема разрешилась самым неожиданным способом. Зная его жадность, Марина решилась на хитрость: привезла ребенка с его детскими вещами, питанием и игрушками к любящему папаше и, тщательно скрывая иронию, заявила: «Я понимаю твою трогательную привязанность к ребенку, поэтому решила оставить его тебе. Алименты обязуюсь регулярно выплачивать».

   Конечно же, она не собиралась оставлять Максиму малыша, зная, что ни каких чувств к ребенку он не испытывает, да и сожительница никогда бы этого ему не позволила. И план сработал. Тем же вечером он привез сынишку и сказал, что подпишет все бумаги при условии, если она откажется от алиментов.

  С Любомиром мы еще несколько лет поддерживали связь, в Болгарии у них сложилась дружная семья, Марина родила еще двух девочек».

Леонид АНЦЕЛОВИЧ, г. Ростов-на-Дону



подпишитесь на нас в Дзен