Мой родной отец ушел на фронт, когда мне исполнилось девятнадцать дней

  Как рассказывала мне в детстве мама, шли составы с военными на фронт, гудело небо – летели самолеты, бомбили. Погибших хоронили в братской могиле, собирали документы, чтобы передать родственникам. Небо с каждым днем всё больше озарялось пламенем. Немец наступал, все ближе подходил к станциям. Иной раз всей семьей уходили подальше от станций, то на одной, то на другой гремели взрывы. Неподалеку был лагерь, держали за колючей проволокой наших пленных солдат.

  Мы спускались в погреб, больше находились там, иной раз уходили в ближайшую деревню – подальше от станций. Бабушка иногда оставалась. Однажды, оставшись одна дома, она услышала, как кто-то постучал ночью, стук был осторожен, негромкий. Сердце подсказало, что только свой может так стучать, все равно отозвалась, спросив:

«Кто?»

– Ответ: «Свой».

  Домик наш стоял на краю села. Бабуля открыла дверь – стоял мужчина, сказал, что он из лагеря.

  Рассказал, что непростой солдат, убегал дважды. И начал рассказывать дальше: «И вот, вывели нас четверых, заставили копать, мы догадались, что для себя это все. Поставили рядом с ямой, один фриц поднял автомат, нацелился взяв немного выше, я сразу упал понял, что живой. Тех ребят сбросили, потом меня. Я оказался сверху, Фрицы начали бросать землю. Дышать становилось трудней, старался не выдать себя. Я пошевелился, земля просыпалась между ребят. Было тихо. Разговорной немецкой речи не стало слышно. Земля прилипла к моей царапине. Вспомнив, что неподалеку речка, я спустился, обмыл лицо и подумал: «Не уж-то повезло.?» И вот пришел к вашей хатенке».

  Бабушка Пелагея рассказала ему, как пройти незамеченным: «Влево не сворачивай, там немцы». – На прощанье он сказал: «Буду жив – отзовусь», – и ушел.

 Началась зима 1942 года. Дедушка с сыном и моим отцом били фашистов. Было много снега. Как- то началась бомбежка, мы спустились в погреб и, сидя там, услышали, что в нашу хатенку зашли немцы, видимо, решили переночевать.

  Прошло немного времени, вдруг раздались выстрелы и послышалась русская речь. Открылась крышка погреба и во внутрь ввалился немец, держа руку за пазухой.

  Открылась дверь погреба – и к нам, наклонившись, один с автоматом, другой с гранатой сказал по- русски: «Выходи» – …И вдруг услышали выстрел, немца не стало. Это были наши. Началась перестрелка. Немца гнали со всех сторон, земля дрожала, ухала, но не сдавалась. Не сдавались и наши воины. Пришла весна, немец был отогнан с Курской. Бабушка, стоя на крыльце, увидела, что идут двое: один военный, другой в штатском. Она зашла в избу, военный зашел вслед, а тот остался на крыльце.

«Первым делом – как вы?» – и начал расспрашивать.

  Бабушка кое -что рассказывала, но когда намекнула об этом случае, он расспросил подробнее, потом говорит: «А вы узнаете его? Да, он доказывал, что есть свидетель, и может подтвердить!».

  Военный в форме позвал стоявшего на крыльце, тот зашел и обнял бабушку и только сказал, что буду жив – вернусь! Война продолжалась. Весточку с фронта ждал каждый и мы тоже.

  Мама Анастасия работала на Курской станции, там узнавала хорошие вести и приносила нам. Работала она на железной дороге. Всё время приходилось вызывать машинистов, путевых, помогала печь хлеб на фронт, строить железную дорогу на Белгород. А дома ждала ее дочь Мария.

  Окончилась война, дедушка Василий и его сын Иван вернулись с войны, а вот мой отец Андрей Филиппович Денисов погиб на Украине 17 мая 1942 года. Мы так и не увидели друг друга. Война разлучила меня с отцом. В нашей хате всегда было много военных. Помню, однажды кто- то из солдат дал мне кусочек сахара, я его долго хранила, прикладывала ко рту, чтобы ощутить его вкус, видимо, это было время – конец войне – это я помню очень хорошо».

Екатерина БОРИСКИНА, г. Ростов-на-Дону