«А во главе стола сидит парень в моем халате»

ОТ РЕДАКЦИИ: эту историю прислал нам Владимир Бычков. По его словам, она написана со слов и от имени его друга, которому довелось повоевать в свое время и в Афганистане, и в Азербайджане, и в других горячих точках мира.   «Это произошло в нача- ле 1990-х годов. Повоевав достаточно и ничего не заработав, вернулся я домой, в Ростов. Несколько раз был ранен, но ничего не потерял: руки-ноги целы, голова в довольно приемлемом состоянии. Ну, там ноги прострелены, спина осколками посечена, так это до свадьбы заживет... Устроился я на работу, на завод «Ростсельмаш». А куда еще? Тут и перспектива получить жилье, и деньги платят хорошие за простую работу, девчонок полно, ребята, побратимы по Афгану, рядом, общаемся иногда – рыбалка, пиво с раками, воспоминания разные. Правда, хочу добавить, работа, хоть и простая, но тяжелая. Устроился я в сборочный цех (сборки колес комбайнов). Прошло какое-то время, познакомился я с моей Машей. Что сказать, я и сейчас за нее кому хочешь шею сломаю, а тогда я вообще одурел от нахлынувшей на меня напасти, которая почему-то называется одним словом «любовь». Да разве это слово может объяснить, что со мной происходило в то время? Было такое, что не спал я ночь напролет, даже тогда, когда ее не было рядом, все думал о ней. Утром шел на завод и целую смену ворочал эти тяжеленные колеса, а вечером ждал встречи с Машенькой и с нею мог не спать еще ночь. Следующим же днем, как обычно для меня, работал в полную силу до конца смены. По-другому я работать просто не умел. Этому меня еще отец учил – где словом, где своей тяжелой рукой. Но я за эту учебу на него нисколько не в обиде. Это она помогла мне выжить на войне, не потерять уважения моих боевых друзей и товарищей. Короче, я ее быстренько сумел уговорить, что ждать нам с ней, как у моря погоды, нечего, а свадьбу сыграем, как только овощи-фрукты поспевать начнут. Жил я в то время в общежитии при заводе, а она с подружкой комнату снимала у одинокой старушки в поселке «Чикаловском» – так местные называли поселок Чкаловский. Подошло время расписаться. «Праздник всей моей жизни» решили отметить, как люди, в ресторане «Вос- ход» – теперь это ресторан «Люди», что у старого авто- вокзала. Район известный, рядом Берберовка, а это о многом говорило тогда. И, хотя и были около свадьбы нашей кой-какие конфликты, но мои ребята им не дали вспыхнуть, затушили в зародыше. А, надо сказать, пригласил я всю свою бригаду. Дружная она у нас была, как в армии мой взвод. Од- нополчан, которые в Ростове осели, тоже, конечно, пригласил. Писал письма и в другие города своим побратимам, кое-кто сумел приехать. Тогда-то было просто по Союзу ездить. Помню, однажды взял я отгул на один день и самолетом смотался в Москву, и вечером того же дня угощал Манюшу и ее подружку марокканскими апельсинами и бананами, а запивали они их «Фантой». Потом только, перед свадьбой, когда остались мы вдвоем ночью в комнате (подруга уехала домой на праздники), сказал, что апельсины и бананы не из магазина «Кооператор Дона» и не со Старого базара, а прямо из Москвы, с Лужниковской ярмарки. Ох, и любила она меня в ту ночь!.. Ну, сыграли мы свадьбу как положено: первый день в ресторане, а на второй у тещи с тестем в Батайске. Теща оставляла нас жить у себя. Мол, будете ездить на работу в Ростов, у нас так многие работают. Но я не согласен был на это. Хотел жить сразу самостоятельно, чтоб я и моя Маша, и чтоб не было больше рядом никого, на кого она могла бы отвлечься. Сняли мы флигель. А на свадьбу мне дали три дня, а потом сразу отпуск выписали положенный по закону. Вот побыл я с женой молодой дома дней 5-6 и решил съездить к своим старикам в станицу. Отцу тяжело уже было на крыше работать, а ее обязательно нужно было перекрыть этим летом, так как худая она была уже два или три года. Отец и материал приготовил: что купил, что с работы принес — столярплотник он у меня. Ждал только, когда я приеду. Собрался я, подарков накупил: бате модные кроссовки кооперативные, матери – стиральную машинку «Малютка», у нас их на заводе делали. Купил заранее билет на автобус. Приехал на Главный вокзал, положил подарки в автоматическую камеру хранения и направился прямиком в кафе «Темерник» (времени у меня еще достаточно в запасе было). Здесь, как нигде тогда, можно было и выпить «сухарика», и коньяку хорошего, и закусить шоколадом или конфетами. Когда подходил к кафе, мой все еще наметанный глаз уловил какое-то движение вокруг меня, какая-то опасность. Решил держаться настороже. Не успел я допить 100 граммов коньяку, как меня толкнули в спину, мелькнула перед моим лицом чужая рука, которую я успел перехватить как надо и направить куда надо. Что-то хрустнуло, раздался приглушенный вскрик, и парень осел на пол. Ну, второму я не дал времени разобраться в сложившейся обстановке... Короче, оставил я этих ребят на полу отдыхать да попристальнее к жизни присмотреться, а сам вышел из кафе с чувством досады: обедню испортили! И тут вижу, передо мной привидение: Пашка-рязанец, которого я последний раз видел, когда тащил его, почти мертвого, к вертушке, и защищался его же телом от пуль душманов, потому что знал: попади в меня пуля, ни я, ни Пашка живыми из этой передряги уже не выберемся. А так хоть какая-то надежда, что я его дотащу и сдам летунам. Бог даст, может, и вылечат, хоть инвалид, но все-таки живой. Вот с такими мыслями я пер его к подружке-вертушке. Не знаю, попала ли еще пуля в Пашку, нет ли, но я успел его кинуть в вертолет, прежде, чем он поднялся в воздух со склона, на котором держал оборону мой взвод и где становилось все жарче. Выкрутились мы в тот раз. Пришла подмога- десантура. Потеряли мы тогда, кроме Пашки, двоих ребят... Значит, увидел я Пашку, обомлел, а он сгреб меня, медведь, в свои лапы и ну целовать-обнимать, кричать, что по гроб жизни своей обязан мне. Ну, и я кричу: «Пашка, я и не думал тебя живым увидеть! Нам ведь сказали, что ты умер в госпитале!». В общем решили спрыснуть встречу тут же, в кафе. Заходим – а тех парней и след простыл. Я стал оглядываться, а Паша меня в курс дела ввел: «Я, – говорит, – тебя еще на подходе приметил, послал двух своих пацанов проверить тебя. Хотел узнать, в каком ты теперь состоянии. Вижу, что все нормально». – Я говорю: «Я же мог и поломать ребят под настроение!». – Отвечает, что невелика беда. Это его «быки». Списали бы в расход, говорит, да и все дела. Я думал, он бригаду привокзальную держит, но он сказал, чтобы брал выше... Поехали к нему в офис. Я, конечно, про билет и не заикнулся. Ведь какой камень у меня с души упал! Я- то думал, что и я чуть-чуть в его гибели виноват – тащил же его на своем горбу и им же и прикрывался. Ну, теперь и выпить не грех! Гудели мы с ним по полной программе в его баньке-сауне. Он мне про свою жизнь послевоенную всякого понарассказывал, я ему – про свою. От девочек я отказался сразу и категорически. Он не настаивал, он меня знает. А попарились мы славно, посчитали друг дружке косточки да шрамы на задубелой коже... Дело к ночи, стал я благодарить хозяина за гостеприимство. И вот захотелось мне се- годня же попасть домой, к моей Машеньке, и рассказать, какой день у меня се- годня выдался. Он, конечно, оставлял меня у себя, а я ни в какую. Да он и понимал, куда я так сильно стремлюсь, я же сказал ему, что только неделя прошла, как женился. Пригласил его в время. Довезли меня на «шестисотом» аккуратно, к самому моему флигельку причалили. …Ох, тяжело вспоминать такое. Придется снизить обороты и рассказать в двух словах. Вышел я из машины, попрощался с товарищами и пошел к своему флигелю. Открываю дверь прямо в комнату и вижу: стол накрыт по-царски, вино марочное, колбасы-сыры, салаты всякие, рыбка вяленая, а во главе стола сидит парень в моем халате, что на свадьбу подарили. Машенька моя в домашнем халатике рванулась ко мне, и, как бежала, так сразу и осела на пол (сознание, видно, потеряла, бедная, так я ее «встретил»). Парень тоже не успел со стула вскочить, как грохнулся, наверное, ударился об угол печки. А дальше я, как в забытьи, бил их ногами почем зря, бездыханных. Орал я: «За что?! Почему?!», – наверное, сильно, потому что на следующий день почувствовал, что горлом охрип. Взял их, выволок обоих на улицу, бросил на землю, а сам заперся во флигеле. Выпил еще что-то и уснул мертвым сном. Проснулся от стука в дверь на другой день. Ничего еще не понимаю, выпил то, что на столе стояло, открыл. Вижу, теща с тестем приехали. А за ними Маша с тем парнем стоят. Я, как дверь открыл, глаза зажмурил от яркого света, а когда привык, увидел на их лицах такое, чего никому не пожелаю... Теща кричит: «Ты что?! Не виновата Маша перед тобой ни в чем! Это же Дима, брат ее двоюродный, приехал из Прибалтики, на свадьбу собирался, да не успел!» Что было дальше – не буду рассказывать. Скажу только, что помирились мы с Машей и договорились больше не вспоминать эту историю. А я вот не сдержал слова – все-таки рассказал ее вам...»   Владимир БЫЧКОВ, г. Ростов-на-Дону   Имена изменены по этическим соображениям